Не берите в руки меч (Повесть в рассказах)
Шрифт:
Егор Красницкий не подвел и на этот раз, доставив в Яхтомач основной груз экспедиции: палатки, спальники, запасы еды, а также кое-какие научные приборы для изучения радиационного и электромагнитного фона местности. Погрузились в вертолет, попрощались с местными жителями, уговаривавшими отчаянных смельчаков «не будить духов Холат Сяхыла», и винтовая машина взяла курс на северную оконечность Уральского хребта.
От Яхтомача до Горы Мертвецов было всего шестьдесят километров по прямой. Если бы путешественники отправились туда пешком, они потратили бы на
Нашли удобный склон, почти свободный от кустарника и деревьев, приземлились. Летчик помог друзьям выгрузиться, пожелал им удачи и поспешил поднять машину в воздух. Он был из местных, легенды о горе знал и рисковать не хотел.
Поставили палатки, споро оборудовали лагерь. Все члены экспедиции были людьми опытными, никому не надо было советовать или объяснять что делать. Разожгли костер, вскипятили чай, с удовольствием выпили по две кружки ароматного, с дымком, напитка, глядя, как за зубчатой линией гор на западе садится солнце.
Погода благоприятствовала замыслу. Конец августа на Северном Урале выдался теплым, солнечным и безветренным, и, по прогнозам, такая погода должна была сохраниться еще несколько дней.
– Завтра поутру наберем ягод и грибов, и я устрою вам лесное пиршество, – пообещал Красницкий, оглаживая бородку.
– Тихо-то как, братцы! – заметил Турин с удивлением. – Ни тебе птиц, ни тебе зверей. Даже комаров не слышно. Может, не врут легенды? И в горе действительно спит злой черный колдун?
– Или корабль пришельцев, – хмыкнул Сундаков, тоже прислушиваясь к тишине. Округлый горб Холат Сяхыла притягивал взор, будоражил воображение, заставляя оглядываться и ждать каких-то событий. – Судя по всему, здесь наличествует некая аномальная зона. Будем держать ухо востро. Никто не хочет подняться на гору?
– Я пас, – отказался Турин. – Устал, спать хочу.
– Да и я тоже лягу пораньше, – кивнул Красницкий. – Успеем еще нагуляться туда и обратно. Надо было на горе лагерь разбить, а не на склоне. Время потеряем.
– Время – не жизнь, – отмахнулся Сундаков. – Береженого бог бережет. Ладно, схожу один.
– Карабин возьми, – посоветовал Турин. – Мало ли кого встретишь.
– Зеленых энлонавтов, – хихикнул Красницкий. – Если среди них будут красивые девушки – кликни.
Сундаков засмеялся, достал из палатки карабин «барс», вскинул на плечо:
– Ждите, через час вернусь.
Выбирая дорогу между валунами и купами кустарника, он начал подниматься в гору.
Несмотря на пологий склон, отсутствие скальных выходов и каменных осыпей, идти было нелегко. Поэтому за полчаса до захода солнца он успел подняться всего на двести пятьдесят метров. Сообразив, что на вершину горы до наступления темноты не взобраться, выбрал террасу, свободную от кустарника, сел в позе лотоса, подставив лицо последним солнечным лучам.
Волнение, поднявшееся в душе с первыми метрами подъема, не унималось. В воздухе была разлита странная
Виталий прислушался к своим ощущениям, не понимая, что его беспокоит. Потом поймал спиной чей-то взгляд и незаметно положил руку на приклад карабина.
– Здрав будь, добрый человек, – раздался из-за кустов неподалеку глуховатый голос. – Можно мне посидеть обочь?
– Отчего же нельзя, – отозвался спокойно Виталий. – Присоединяйтесь.
На ровное место вышел старец в старинном длиннополом сюртуке, застегнутом на все пуговицы. Серые штаны, мягкие сапоги. Седая борода, седые волнистые волосы, седые брови. Глаза светло-голубые, смотрят строго, с мудрой печалью.
Прямо-таки классический пример волхва, подумал с усмешкой Сундаков, какими их изображали художники. Не брат ли он тому старику с филином, которого рисовал Константин Васильев?
– Нет, не брат, – покачал головой незнакомец, вдруг оказавшись совсем близко. – Хотя я действительно волхв, Хранитель Родового Искона.
Сундаков пристально посмотрел на гостя, прочитавшего его мысли.
– Вы случайно не встречались с моим другом Димой Храбровым? Он рассказывал, что у городища Костьра с ним тоже беседовал Хранитель.
– Да, это был я. – Старец присел рядом, сложив ноги калачиком, бросил взгляд на темнеющее небо. – Холодно будет ночью, однако.
Сундаков промолчал, искоса поглядывая на суровый профиль волхва. Тот повернул к нему голову, улыбнулся:
– Что не спрашиваешь, с чем я пожаловал?
– Сами скажете, – пожал плечами путешественник, – если захотите.
– Скажу. Зачем ты сюда пришел, витязь?
– Вокруг этого места легенд много сложено, а я всегда иду туда, где есть тайна. Узнать хочу, что прячет в себе гора.
– Не гора это – курган. Тысячу лет назад здесь город был, Рамия, посреди которого стоял куд Перуна. Потом пришел креститель Добрыня и сжег святилище. Сеча была. Многие волхвы погибли. Но крестителя изгнали. А на месте сечи курган насыпали.
– Уж больно высок курган-то.
– Земля потом выперла горой, сама собой, потому как источник силы тут спит.
– Понятно, не зря, выходит, местные легенды о горе слагали. А что здесь делал Добрыня? Согласно Иоакимовской летописи, Добрыня Новгород крестил… вместе с тысяцким Путятой.
– Таких Добрыней и Путят много было, силой креста и распятого на нем поддерживаемых. Не сдюжили мы, не уберегли Родовой Искон, приняли веру чужую.
– Но ведь Православие не христианство, оно опирается на традиции Рода. Разве не так?
– Нынешнее Православие – слабая тень истинного. Родолюбие и родославие умерли. Сохранились лишь крупицы знания о прежних временах, о вере нашей, когда люди жили по совести и по справедливости. Однако диверсия была рассчитана исключительно точно, и мы проиграли.