Не бесите Павлика
Шрифт:
— Ну как? — с улыбкой поинтересовалась у Паши, и чтобы бы он в полной мере мог рассмотреть красоту неземную, покрутилась на месте, разведя руки в стороны, — королева?
— Богиня! — хохотнул он, разглядывая мой видок, достойный матерой бомжихи.
— Я старалась.
— Тебе, кстати, повезло. Я нашел в кладовке старые резиновые сапоги, маленького размера. Не знаю, откуда они тут вообще взялись, но тебе должны подойти.
— Давай сюда, — мне уже было ничего не страшно. Сапоги, значит сапоги. Все лучше, чем в тапках по лесу бегать, — все. Я готова.
Дровосек набрал в пластиковую
— Ну пошли, грибница, — окинул меня насмешливым взглядом, переступил за порог и размашистым шагом пошел в сторону кромки леса, а я посеменила следом. Такая радостная и веселая, что самой странно стало.
Утро. Лес. Туман над травой. Большой бородатый мужик и две корзинки.
Как мало, оказывается, надо для счастья.
Это не дровосек! Это лось какой-то! Лосище! Бежит вперед своими семимильными шагами, и я следом за ним, едва поспеваю, практически теряя сапоги на ходу. Вся в мыле, взлохмаченная, только от веток успеваю уворачиваться, которые после него в лицо норовят хлеснуть. А самое обидное, у меня в корзине три кривых подберезовика, а у него — уже до середины пузатых боровичков.
— Ты там как? — осведомился он, не оборачиваясь, продолжая свой забег.
У Павла даже дыхание не сбилось. Для него это просто увеселительная прогулка по хорошо знакомому лесу. Идет, глазами по сторонам шныряет, то и дело останавливаясь, чтобы срезать грибы, которые я даже не заметила. Еще и мне успевал отдавать распоряжения: посмотри под кустом, смотри не наступи, что ж ты мимо проходишь. Так бы и треснула по голове корзинкой, но нельзя. Сама на грибы напросилась, так что смысл стонать и жаловаться?
— Нор…мально, — споткнулась о подло притаившуюся в траве кочку, и едва не пропахала носом глубокую борозду.
И тут же улыбнулась, когда он подозрительно обернулся, услышав шум.
— Точно нормально?
— Точно, — мне очень не хотелось показаться избалованной городской профурсеткой, которая начинает ныть и стонать при первых же трудностях, поэтому улыбнулась еще шире, чувствуя, что еще немного и щеки от усердия треснут, — просто супер!
Сдула со носа паутину, хлопнула по ляжке, в тщетной попытке убить надоедливого комара и снова улыбнулась. Наверное, видок у меня был весьма придурковатый, потому что он все так же пристально на меня смотрел, словно видел насквозь и мысли читал. Пришлось уступить, поддаться животному магнетизму бородатого гиганта и покорно признаться:
— Все действительно нормально, но если бы ты бежал чуть медленнее, то я была бы тебе премного благодарна.
— Вроде не бегу.
— Бежишь, — для пущей убедительности кивнула, — я бы даже сказала, летишь как стрела.
— Ладно, — проворчал он, — попробую идти помедленнее.
— Вы так великодушны, сударь.
Сударь усмехнулся, почесал густо заросший подбородок, потом пятерней взлохматил и без того лохматые волосы и милостиво ответил:
— Все для вас, сударыня.
На этом и порешили. Он так же шел впереди, пытаясь сдержать свои порывы арабского скакуна, а я следом, только
Белые прятались. Подосиновики тоже. Только старые, побитые жизнью червивые подберёзовики обреченно ждали моего приближения. Я жадно поглядывала на корзинку дровосека. Как ему удается? Он их приманивает как-то? Знает волшебные слова? Хоть бы научил что ли, а то меня зависть загрызет.
За то время, что мы бродили по лесу, небосвод потерял рассветные краски, а солнце успело подняться над вершинами деревьев. Сколько времени мой провожатый еще планировал бродить по лесу, я не знала, но очень надеялась, что нам удастся вернуться домой до наступления жары.
— Стоять! — внезапно скомандовал Павел, и когда я поглощённая своими мыслями почапала дальше, просто схватил за шиворот и потянул назад, не позволив ступить и шага.
— Ты чего?
— Смотри, — руками развел, — красота-то какая!
Я сначала не поняла, на что он показывает. Поляна, как поляна: травка низкая, плотная, вокруг елки да осины.
— Какая?
— Да смотри же, — указал на гриб, стоящий недалеко от нас. Еще пара неосторожных шагов, и я бы его просто раздавила.
Чуть сдвинув взгляд, я увидела еще один гриб. Потом еще. И еще. И еще. И наконец я поняла, о какой красоте говорил Павел — все поляна была усыпана белыми, с яркими почти оранжевыми шляпками. Все ровненькие, крепкие, как на подбор. Стоят и манят: заберите нас, заберите.
Мы с Пашей переглянулись, кивнули друг другу и ринулись в бой.
Каких-то десять минут и моя корзинка была полна. Павел продолжал ползать на коленях, бережно срезая грибы, а мне уже некуда было их складывать, поэтому решила воспользоваться моментом, и пока мы никуда не бежим, просто посидеть, отдохнуть. Ноги от такого марш-броска болели, да еще чужие сапоги с непривычки пятку намяли. Поэтому, когда опустилась на кочку, вытянула вперед свои бедные, измученные конечности и блаженно вздохнула.
Дровосек даже не обернулся в мою сторону, только едва слышно усмехнулся себе в бороду и продолжил сбор. Жадный какой. Ведь ни грибочка не оставит, все соберет, под чистую.
Я не против. Пусть собирает. Чем дольше он копается, тем больше мне перепадет сладких минут отдыха. Взглядом обвела поляну, полюбовалась на свою заполненную до краев корзину, на мужчину, самозабвенно ползающего по траве.
Хорошо-то как! Комарье бы еще разогнать, чтобы не доставало — вообще бы сказка была, а не жизнь.
Лесник проползал еще минут десять, после чего любовно поправил верхние красивые грибы, чтобы не выкатились из корзины, и улыбнулся как мальчишка. Большой бородатый мальчишка. Потом убрал складной ножик в карман и обернулся ко мне, уже открыв рот, чтобы что-то сказать, но замер, так и не проронив ни звука.
Его взгляд меня насторожил. Испуганно оглянулась через плечо, ожидая увидеть у себя за спиной как минимум медведя, или рысь, или еще какого-нибудь кровожадного зверя.