Не без вранья
Шрифт:
Маяковский все-таки приехал тогда в Москву и пробыл три недели. Эльза была счастлива. Верила она, что победила Лилю, считала свою победу полной и окончательной.
А когда Маяковский вернулся в Петроград, Эльза с ним рассталась.
Маяковский вернулся в Петроград, к Лиле, писем больше не было, и тут что-то с Эльзой произошло — она была так убеждена, что Маяковский ее, и то, что он опять оказался Лилин, было для нее таким крахом, после которого — ну все уже, больше невозможно, сдаюсь.
Дальше было невозможно, дальше
Ужасно, когда сестра все время отнимает у тебя все! Эльзин поклонник Роман Якобсон поехал в Петроград, и Эльза дала ему письмо к Лиле. Он и пошел к Брикам с вокзала. Зашел на минутку и остался на пять дней, как в омут попал — весь день накрыт стол, гости, чай и разговоры о литературе…
Эльза: «Вернулся Рома из Петербурга, и, к сожалению, тоже уже бриковский».
За этим у Эльзы последовало время, которое она сама называет «непутевый год», — романы без счета, — если больше не надеешься, то уже можешь утешаться другими.
Об этих романах она в своих мемуарах почти не упоминает — такие они неважные, и были, только чтобы забыть Маяковского. Но в этот непутевый год она сделала аборт, и после этого аборта уже не могла иметь детей, как Лиля. Почему так? Аборты были неумелые или судьба решила, что у сестер не будет детей?
Маяковский теперь часто приезжал в Москву, Эльза ходила его слушать в Кафе поэтов, в Политехнический, но он уже не был ее возлюбленным, а был просто другом.
Как заканчивается любовь — вчера любишь-умираешь, а сегодня нет, — это загадка, но любви больше не было.
Что было дальше — дальше, между прочим, была революция. Михаил Кузмин написал в дневнике 26 октября 1917 года, на следующий день после «революции»: «…Все занято большевиками… Пили чай. Потом пошли к Брикам. Тепло и хорошо. Маяковский читал стихи».
В семнадцатом году Брики переехали в большую, шестикомнатную, квартиру в том же доме на Жуковской. В новую квартиру Брики купили огромный диван, над ним повесили листок со стихами Кузмина:
Мы нежности открыли школу, Широкий завели диван, Где все полулюбовь и полу — Обман…Маяковский уехал в Москву. Об отношениях Лили и Маяковского в семнадцатом году ничего не известно. То есть известно, что, кроме дружеской переписки, причем с обоими Бриками, ничего не было.
Маяковский писал из Москвы письма, но не Лиле, а Лиле и Осипу, письма были дружеские, как будто с Лилей он ничем, кроме семейной дружбы, не связан. И Лиля нисколько не считала себя связанной с Маяковским, она вдруг собралась в Японию и написала Маяковскому:
Почему так было у Лили, понятно — был любовник, а семья осталась семьей. Но что произошло с Маяковским, как он смог оторваться от Лили?.. Наверное, он вдруг ужасно устал, просто вымотался от любви, а вокруг было все так интересно — революция, анархизм, друзья-поэты. Центр всего интересного был в Москве, а не в Петрограде, и он как будто вынырнул из двух лет болезненной любви и стремглав ринулся к интересному.
В Москве Маяковский снова, впервые после встречи с Лилей, надел свою футуристическую желтую блузу. В Москве было Кафе поэтов, стены которого были расписаны цитатами из его стихов, очень бурная поэтическая жизнь — «футуризм в большом фаворе», — так что Маяковский буквально кипел в поэтическо-политической деятельности.
Так прошел год: Маяковский в Москве, Лиля в Петрограде. Может быть, этот год, который Маяковский провел не рядом с Лилей, означал для их отношений много больше, чем если бы они были рядом?.. Маяковский показал, что он:
— может быть — без нее,
— самостоятельная фигура — без нее,
— фигура значительная — без нее.
Вышло второе издание «Облака в штанах», изданное уже не Бриком, а издательством «АСИС», и там же вышла поэма «Человек», восторженно принятая и публикой, и друзьями-поэтами. Его публичные чтения имеют невероятный успех, Маяковского называют самым выдающимся русским поэтом после символистов. Эльза присутствует на его вечерах и пишет сестре о триумфе.
Маяковский снимается в кино. Кино — это что-то невероятное, новое и заманчивое. Получается, что у Маяковского все кипит, а Лиля где-то на обочине.
У Маяковского роман! Не с Лилей!
И в этом романе есть фига, которую можно радостно показать всем, кто считает, что Маяковский способен только на мазохистские отношения, что он хочет только страдать. Ничего подобного! В восемнадцатом году у него была счастливая любовь! Он был влюблен, и его любили! Отношения его с художницей Евгенией Ланг длились шесть месяцев и были полны уверенности в ее любви, нежности, преданности — это были нормальные отношения. И, кстати, о сексе! Для тех, кто намекает, что у него были проблемы сексуального характера, Евгения Ланг пишет об их романе: «Это были месяцы счастья».
Конечно, до Лили дошла весть о романе Маяковского. Должно быть, Эльза сообщила, она и потом была Лилиной шпионкой.
Лиля пишет Маяковскому в Москву: «Ты мне сегодня всю ночь снился: что ты живешь с какой-то женщиной, что она тебя ревнует и ты боишься ей про меня рассказать. Как тебе не стыдно, Володенька?»
Маяковский Лиле: «От женщин отсаживаюсь стула на три, на четыре — не надышали бы чего вредного. Больше всего на свете хочется к тебе. Если уедешь куда, не видясь со мной, будешь плохая».