Не боярское дело - 2

Богдашов Сергей Александрович

— Продашь рыбки? — подначил я матёрого взяточника.

— Ты к себе в подвалы лучше загляни, — вот теперь по-настоящему обиделся мой семейник, — Я тебе твою честную половину каждую неделю отправляю. Деньги на оборудование для своего радиоцеха спускаю или на обучение будущих алькальдов, а то, что натурой приносят — пополам с тобой делю.

— Так это я твои балыки и икру ем, оказывается, — почесал я в затылке, — А я-то думал мне их из Камышина присылают. И государя, получается, обманул. Сказал ему, что те здоровенные куски копчёного осетра мне оттуда доставили.

— Осетра мы уже месяца

полтора не коптили, а вот двухметровая калуга не так давно была. Ты, похоже, дважды государя обманул. То не осётр был.

— Калуга — это город, — отрицательно помахал я пальцем, сообразив, что действительно оконфузился.

— И город, и рыба, — упрямо мотнул Степан головой, — А вчера мне двух севрюг привезли с Каспия. Здоровенные. Почти в мой рост. Взятка, за то, что я Родину в аренду сдал.

В ответ на такие откровения я лишь рот открыл, и так же молча закрыл его, уставившись на друга и ожидая разъяснений.

— Помнишь, ты мне земли выделил на восток от усадьбы твоего Деда и до заимки Прокопьича? Я их для себя Малой Родиной называю. Вот и поехал я прошлым летом на заимку, памятник деду на берегу озера ставить. Еду, гляжу на поля, покосы и сердце кровью обливается. Земля неухоженная стоит, покосы березняком и кустарником начинают зарастать, — неспешно и каким-то глуховатым голосом начал Степан, — Поговорил я с аграрием твоим, чтобы он справного хозяина мне подыскал, и нашёлся такой. Казак, из отставников. Сам с Кубани. Вся грудь в наградах. Приехал он, осмотрелся, а весной в четыре семьи к нам жить переехал. Тридцать три человека их набралось. Хутор добротный строить начали. Я им со скотиной помог, два трактора и грузовик купил. Сынок у него, хромоногонький, пошёл на агронома учиться, а двое, что постарше, у меня обучаются. Надеюсь, в отца пойдут. Тогда добрые алькальды из них вырастут.

— Ты молодец, а вот я — скотина беспамятная, — отвернул я в сторону зардевшееся лицо, — Всё времени не найду на могилу к Деду выбраться. В первый же прилёт, как только в Бережково вырвусь, с этого начну, — пообещал я сам себе.

Господи, стыдно-то как…

* * *

Со мной уже не раз такое случалось — приходилось горько жалеть о чём-то потерянном, что раньше, пока не был этого лишён, я считал вполне себе естественным и обычным делом. Права пословица: — «Что имеем не храним, потерявши — плачем».

На этот раз мои метания и смятения были вызваны отсутствием Алябьева.

Нет, я конечно же рад за генерала и его карьеру, но как же всё некстати.

И как бы не хотелось мне всю вину свалить на государя, но, если честно, то к возникшей ситуации и я руку приложил.

Короче — у меня проблема, и называется она — архимаги.

Вот такой простенький вопрос — кто будет ставить перед ними боевые задачи и контролировать их подчинённость в случае ведения действий, проводимых совместно с армией, если меня рядом не будет?

Оказывается, Алябьев походя решал массу вопросов, начиная от снабжения и чёткой проработки боевых задач, и даже сумел организовать подобие штаба, который после его ухода был расформирован и канул в армейские бездны, ладно хоть, получив награды

и звания для своего состава.

Как ни крути, а мне нужен второй Алябьев. Авторитетный, решительный, умеющий думать и планировать. Последнее важно.

Потери среди архимагов, а тем более их взятие в плен, следует избегать любой ценой. Если разобраться, то мы сейчас — стратегическое оружие Империи.

И это не громкие слова.

Два — три звена недавних студентов нашей Академии могут меньше, чем за полчаса уничтожить город на двести — триста жителей, или прорвать серьёзную систему укреплений.

И я специально не делаю акцент на том моменте, в каком составе они будут — в боевой звезде или в секстете. И то и другое построение имеет своё право на жизнь. У них разные приёмы и прочие тактико — технические возможности. У той же звезды из пяти человек имеются свои преимущества перед секстетом — они более подвижны, им нужен минимум времени на подготовку, на их стороне апробированные схемы и тактики боя, позволяющие им иногда выходить на прямое противостояние с противником. Возможно, всё то же самое со временем появится и у секстета, но, по моим прикидкам, произойдёт это примерно через год. Сегодня я их даже под огонь трехдюймовок не пошлю, а лучше отведу секстет на максимальную дистанцию, чтобы не рисковать.

Впрочем, сейчас я уже просто сам себя драконю.

Алябьеву я ещё час назад позвонил во Владивосток, но кто-то из его адъютантов мне ответил, что наместник появится не раньше, чем через час и о моём звонке он его высокоблагородию всенепременно доложит.

Так что сижу, жду звонка, а попутно пролистываю отчёты, к слову сказать, уже, как минимум, дважды проверенные моими службами. Но у меня и нет цели их проверять — мне положение дел важно знать. Так сказать, сложить для себя картинку, что у меня в княжестве происходит, а теперь уже и не только в нём одном.

Сегодня просмотр оказался приятным. Мой красный карандаш оставил всего четыре пометки на полях и все они был «П» — поощрить.

Забавно будет узнать, чем поощрили самых провинившихся при заговоре японцев, сосланных мной на остров Уруп. Как бы то ни было, а поощрение они точно заслужили, добыв за неполный год почти полтонны золота и больше тонны серебра. Немного подумав, я решил не пускать это дело на самотёк. Поставил в кружочке цифру один, сделав ссылку, и внизу, на полях документа, подробно всё расписал. Там были и премии руководству, в размере трёхмесячного оклада, и улучшенный паёк для золотодобытчиков, и право на их досрочное помилование в течении трёх лет с полным восстановлением гражданских прав, если они добьются увеличения добычи на двадцать процентов в год.

При этом я учитывал сразу два момента: — японский народ, с помощью отдела пропаганды, узнает, что Императрица Аюко милостива, раз может прощать самых закоренелых преступников, и второй момент, не менее важный — у Японии появится место, куда можно будет ссылать самых отъявленных негодяев, вроде убийц и бандитов.

Как ни крути, а такие люди у любой нации есть. И в наше время у японцев, в процентном отношении на тысячу душ населения, их ничуть не меньше, чем у русских, китайцев или немцев.