Не боярское дело - 2
Шрифт:
— Было бы неплохо. Завтра я вас с нашим генералом познакомлю. У него в штабе всё и нарисуете, — задумался я, машинально почесав затылок.
Вот что хотите со мной делайте, но не верю я, чтобы китайцы решились угнать мой дирижабль исключительно ради того, чтобы его разобрать до винтиков и изучить.
Да, водится за ними такое, но только ради новинок.
Со всего мира тащат к себе товары, из тех, что с техномагией связаны. Всё остальное, традиционное, у них ещё от предков сохранено.
В число новшеств армейские дирижабли, последнее обновление у которых случилось лет пятнадцать —
Скорее всего дирижабль — это просто повод.
А на самом деле в Шеньяне ждёт меня или ловушка, или приглашение к разговору.
Глава 27
Никогда я ещё не знал о противнике так мало, как в этот раз. И если бы не отставной прапорщик восемнадцатой пограничной бригады Дальневосточного Округа Иван Ильич Ефимов, то я и весь мой штаб сейчас бы озадачено чесали репы, тупо разглядывая карты.
Бывший пограничник смог внести хоть какую-то ясность, как про сам Шэньян, так и про его окрестности.
Теперь я знаю, что Шэньян — это один из крупнейших городов в северо-восточной части Китая, а заодно и административный центр провинции Ляонин. Сам город раскинулся на обоих берегах реки Хуньхэ. Он расположен к северу от Великой китайской стены, дожившей даже до наших дней, и ничем выдающимся не отмечен.
Среди исторических памятников Шэньяна меня заинтересовал расположенный в старой части города императорский дворец, известный как Шэньянский Гугун, служивший маньчжурским императорам в первые годы правления династии Цин.
Опять какое-то совпадение или очередной жирный намёк?
Восток — дело тонкое и их любовь к символизму меня порой ставит в тупик. С моим менталитетом мне сложно поймать ты тонкую грань разницы, которая у них определяет различие между случайностью и заведомо выверенной подсказкой.
К моей самой младшей жене Ляо обращаться вряд ли стоит. По молодости лет она мне пока не советчик в таких вопросах. А так-то мне сейчас очень не хватает моих отсутствующих извилин мозга, заточенных на азиатские экивоки. Подозреваю, что такие извилины могут существовать в прироже, иначе мне трудно объяснить, отчего у нас с китайцами или японцами так сильно отличается образ мышления.
Ближе к вечеру я позвонил по телефону и узнал, что никакого стоящего плана мой штаб за день так и не родил. Единственную предложенную идею — отправить туда ещё раз подобие купеческого каравана и попробовать всё досконально разведать, я отверг. Во-первых, очень долго, а во-вторых, это будет шито белыми нитками. Русские, шныряющие с вопросами по городу, в Китае так же уместны, как африканец — шпион у нас в столице.
Как водится, решил, что утро вечера мудренее. Зато утром, помедитировав над парой чашек кофе, я окончательно определился, и после этого забегал, как настёганный, на ходу отдавая приказы и распоряжения.
Лечу. Именно сам, и в достаточно минимальном составе.
В три дирижабля. Один мой, во втором полетит секстет магов, а в третьем пятёрка пилотов МБК во главе с Озеровым.
Чёртовы расстояния! Мне порой кажется,
С Рюминым я свою авантюру согласовывать не стал. Сто пудов он мне запретит лететь самому. С точки зрения нашего менталитета — будет абсолютно прав, но я уже начал привыкать к азиатским заскокам. Они запросто могут другу башку отрубить, что я видел своими глазами, или пузо самому себе вскрыть, порой за сущую ерунду.
Вот и на этот раз я окончанием спинного мозга чую, что всё жу-жу затеяно неспроста и меня ожидают сюрпризы, навороченные, словно многослойный торт.
Улетели мы с пять утра.
Погода, на удивление, благоприятствовала, а несильный боковой ветер, сопровождавший нас добрую половину пути, был почти попутным. Пять с лишним тысяч километров мы проскочили за тридцать семь часов, что само по себе очень достойный результат.
Чтобы дать передышку пилотам, я частенько сам брался за управление, а гвардейцы помогали остальным двум экипажам. Признаться, я был удивлён, когда узнал, что все мои гвардейцы вполне сносно научились пилотировать новые модели дирижаблей.
В Харбин мы прибыли с запасом часов в пять. Вылетать будем, когда окончательно стемнеет.
От Харбина до Шэньяна всего пара часов полётного времени. Полетим под шумоподавлением, как тати в ночи. На высоте в три с половиной тысячи метров нас вряд ли кто разглядит в ночном небе, с ущербной нынче Луной, да и наш маршрут сам по себе не предполагает пролёты над крупными населёнными пунктами. Для штурманской поддержки у нас три радиомаяка. Думали, что ещё и Иркутск нам поможет, но его маяк сегодня не слышен в радиоэфире. Зато Харбин, Благовещенск и Владивосток слышно почти отлично.
К Шэньяну дирижабли вышли почти идеально, отклонение от курса составило не больше пяти километров. На маневрирование и занятие заранее оговорённых позиций потратили ещё минут двадцать.
А потом я запустил в ночное небо над Шэньяном свою «визитку».
Того самого миленького дракона Рюдзина, который скастованный в Сбруе у меня получается на редкость большим и убедительным.
Я без всякого злорадства хочу заметить, что если на улицах китайского города сейчас стало немного попахивать гавнецом, то в этом нет ничего странного и обидного. Неподготовленному человеку увидеть такое непотребство, падающее с неба, а потом и вовсе запускающего в тебя громадный язык пламени — это чересчур.
Морда у Рюдзина чуть ли не в половину город размером, а само представление длится минут семь — восемь и сопровождается весьма противным звуком и могучим финальным хлопком.
Зато потом — лепота! Сияние в полнеба. И мой дирижабль на этом фоне, переливающийся всеми цветами из-за многослойных Щитов.
Я ждал, что с испугу кто-нибудь да стрельнет в мою сторону из орудий, и заранее держал наготове пять Комет в качестве адекватного ответа и демонстрации серьёзных намерений.
Но нет. Город словно замер, а потом, спустя мину десять, в мою сторону покатил одинокий мотоцикл, довольно непрезентабельного вида, к багажнику которого китайцы умудрились примотать бамбуковую палку с белым флагом.