Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер

Звягинцев Василий Дмитриевич

Передал зелёный брусок рации водителю:

— Сиди и слушай. А я, наверное, пойду. Поговорим о том о сём, — вздохнул шумно. — А белый флаг из чего?

— Перед вами в бардачке полотенце есть. В цветочках, но, в общем, белое.

Генерал вытащил, развернул, посмотрел.

— Сойдёт. А вы тут тихо сидите. Дёрнетесь — меня первого шлёпнут. И по машинам то же самое передайте.

Машин к этому моменту, кроме джипа, оставалось только три — «Урал» с наполовину опустевшим кузовом и «восьмидесятые», в каждом по десять человек, считая водителя и командира, заодно исполнявшего обязанности пулемётчика. Во что превращается бронетранспортёр от разрыва гранаты в боевом отделении, все видели хорошо. На тех, кому не пришлось побывать под таким огнём раньше, зрелище произвело особенно

яркое впечатление. И дискуссия о том, стоит ли здесь сидеть дальше или лучше смыться, пока не поздно, велась в открытую:

— Чего нам тут ловить? Сматываться надо…

— Смотаешься! Только тронься с места — и нам залепят.

— Белый флаг в люк, крикнуть, что мы уходим — и давай задним ходом…

Пресечь разговоры решительным окриком командиры машин опасались: как-никак — за спиной у каждого восемь человек с автоматами, и не угадаешь — любой может выстрелить, зарабатывая индульгенцию или просто в ответ на грубое слово.

Офицеры, хоть и сами чувствовали себя не лучшим образом, пытались объяснить «по-доброму»: если начнёшь суетиться и дёргаться — лучше не будет, при любом исходе дела. А если продержаться ещё немного, дело может выгореть, и тогда, как обещано, по миллиону наличкой сразу да и по службе не обидят.

Сумма вознаграждения, конечно, впечатляла, при нынешних тридцати тысячах в месяц, но их могут и заплатить, а могут и …

В этом смысле кто-то и высказался, вызвав новую вспышку доводов «за» и «против».

Вот ещё одна, почти вечная проблема «безыдейных мятежей»: привлечённые к заговору войска надёжны только до тех пор, пока считают это рентабельным. Убивать за деньги соглашаются многие, но вот умирать за деньги желающих почти не бывает.

— Смотрите, — указал на джип «Леонов», первым заметив полотенце, которым несколько раз махнули из полуоткрытой дверцы. — Мне сходить?

— Пусть сам сюда идёт, мы вдвоём встретим.

«Азард» прокричал команду:

— Парламентёру пройти двадцать шагов, остановиться, ждать!

Когда генерал, морщась от дождя, чуть приутихшего, постепенно переходящего из проливного в обложной, прошагал указанное расстояние, навстречу вышли Фёст с андроидом, успевшие промокнуть насквозь.

— Погодка не благоприятствует вашему мероприятию, — вместо приветствия сказал Фёст с насмешкой, поигрывая ремешком подвешенной по-немецки, слева, кобуры. — Назовите себя и цель вашего «визита».

— Дурака валять решили, господа «парламентёры»? — раздражённо ответил генерал. Его бесило сейчас абсолютно всё — погода, неудача, этот не выражающий никаких эмоций старший лейтенант и не по делу весёлый штатский, а особенно — мысль о том, что его «напарник» и «полномочный представитель» сейчас уже добрался до машины на КПП и, включив печку, мчит в сторону Москвы. Или — в противоположную. Так или иначе — ему сейчас гораздо комфортнее. Но не может же быть, чтобы такой человек просто сбежал! Он вложил в «проект» все свои таланты и возможности, ему есть что терять и нечего делать ни в подполье, ни в эмиграции. Так что рано отчаиваться…

— Я без дипломатии скажу, — чуть снизил генерал тональность, — напрасно вы вмешиваетесь не в своё дело. Тут вопросы государственные. Не по вашей компетенции да и не по моей тоже. Я, думаете, что-то решал? Мне, генерал-лейтенанту, высшее командование тоже приказало — доставить конкретного человека в известное место. Обеспечить необходимые условия. Нам, исполнителям, что делить? А вы… господин неизвестный, — обратился он к Фёсту, признав в нём старшего, — стрелять начали…

— Полковник, кстати, — походя заметил Фёст. — Интересное дело, — опять усмехнулся он, — у меня этот эпизод качественно записался, камера хорошая, профессиональная, почти «Три Д». Там отчётливо видно, кто первый, откуда и из чего стрелял. Вместо человеческого разговора. Так что «ваша не катит». Дальше — вы человек, судя по вашим словам, военный, тогда и караульный устав обязаны знать. Часовой есть лицо неприкосновенное, сам же оружие при нападении на охраняемый объект применять обязан, не вникая в обстоятельства. Подчиняется только разводящему

и начкару. С нашей стороны всё законно, за начкара — сам Верховный Главнокомандующий! Так что все покойники — на вашей совести. Советую не усугублять. Предлагаю всем выйти из машин без оружия, построиться. Я доложу и будем ждать, как Верховный распорядится. Он ведь в любом случае главнее вашего командира. Или уже нет? — Фёст помолчал немного, изображая сомнение и раздумье. — Если он вас ждал, а нас предупредить забыл — ему претензии выскажете. Других условий у меня для вас нет, а огневой мощи, чтобы остатки вашей «гвардии» добить — достаточно. По три гранатомётчика на каждую машину плюс взвод полного состава с тяжёлым вооружением и, добавлю, — приличным боевым опытом. В нашей решимости применить силу вы убедились. Соображайте. Время пошло! — Фёст посмотрел на часы и решил слегка сблефовать: — Десять минут. То есть мы вас успеем ликвидировать раньше, чем подойдёт помощь, на которую вы рассчитываете. Дальнейшее развитие событий станет вам абсолютно безразлично. Как там у Василя Быкова книга называлась? «Мёртвым не больно»?

Сознавая полную безвыходность своего положения, генерал кипел бессильной злобой, на себя в первую очередь: нет, действительно, за двадцать лет аппаратных игр он совершенно разучился реально на жизнь смотреть. Забыл, можно сказать, что далеко не всё в ней случается, как тебе возжелать благоугодно будет.

Генерал скрипнул зубами так, что Фёст услышал. «Ведь был же девяносто четвёртый год, и Грозный, и гибель Майкопской бригады как раз под гранатомётами из засад», — думал он. Сам, тогда ещё капитан, знал, что говорилось о той войне и писалось, с участниками боёв лично общался, но вот дальнейшая «служба» как смыла всё, что было в нём офицерского, осталось только чиновничье. Вот на этом поприще успехов он достиг выдающихся…

На себя-то генерал злился и на организаторов всей акции, но стоящего перед ним полковника пристрелил бы в первую очередь. Это ведь он осмелился стать ему поперёк дороги. И стоит — не сдвинешь!

— Я должен связаться с руководством. Уточнить обстановку, получить инструкции…

— Ох, я прямо с вас смеюсь, — начал откровенно валять дурака Фёст. — Хотите сказать, что всё это время сидели в машине и задумчиво смотрели на минутную стрелку, ждали, когда истечёт срок ультиматума?

— Рация была в той машине, что вы сожгли…

— Ага. А сотовые телефоны у всей вашей команды отобрали родители за плохое поведение… Даже не остроумно. Принимайте решение, — повторил Фёст. — Генерал вы или в натуре шестёрка с лампасами? На вас мне, честно говоря, наплевать и растереть, а ещё три десятка солдат по вашей милости в упор расстреливать — поперёк горла…

Его слова прервали донёсшиеся из-за леса автоматные очереди, сначала одна, потом ещё несколько. И — взрывы ручных гранат. Похоже — примерно в том направлении, куда Герта повезла Президента с его друзьями.

Генерал начал открывать рот, но сказать ничего не успел.

По едва заметному кивку Фёста «Леонов» сгрёб генерала в охапку, закинул на плечо, как волжский грузчик — шестипудовый куль муки, и со скоростью спринтера рванул в кусты.

Достаточно было взмаха руки, чтобы «Аякс» за полминуты из «вампира» сжёг оба БТРа и «Навигатор», а из «Шмеля» [66] ударил по «Уралу». Четыре передвижных полевых крематория — и больше никаких проблем, хотя бы здесь. Только Фёста с юных лет учили спасать людей, а не убивать, даже когда второе — предпочтительнее.

66

«Шмель» — реактивный пехотный огнемёт (РПО), принцип действия аналогичен РПГ, но вместо кумулятивной гранаты выстрел содержит следующие заряды: А — термобарический, Д — дымообразующий, З — зажигательный. Прицельная дальность — 200 метров, дальность полёта снаряда — 400 м. Поражающее действие не зависит от дистанции стрельбы. Среди мусульманских боевиков от Афганистана до Кавказа «Шмель» называют — «шайтан-труба».