Не бойся
Шрифт:
— Крошка моя ненаглядная. — Мать поцеловала его и поднялась.
Ирина вышла на кухню позвать мужа и ахнула: на столе стояла пустая бутылка, а Леонид уткнулся носом в тарелку с недоеденным супом — развезло от выпитого. В руке у него, между пальцами, дымилась недокуренная папироса.
— Ирод проклятый, обещал ведь. — Ирина забрала у мужа окурок и затушила его.
Потревоженный Леонид что-то промычал, булькая в тарелке. А обозленная Ирина за волосы вытащила его голову из тарелки и принялась вытирать лицо влажной кухонной тряпкой.
— Отстань,
Ирина отлетела и ударилась животом об угол стола. Разозлившись, она запустила с силой тряпку в лицо пьяного.
— Ах, ты так? — вскочил Леонид, раскачиваясь из стороны в сторону.
Он неуверенной походкой приблизился к жене и ударил ее кулаком в живот. Ирина от боли согнулась и крикнула:
— Ребеночка загубишь, варвар!
— Хватит нам этих, все равно вырастут свиньями неблагодарными, — заплетающимся языком ответил Леонид и с остервенением набросился на жену.
Он свалил беременную женщину на пол и несколько раз пнул ногой в живот. Ирина как могла прикрывала живот. После очередного удара она ойкнула, где-то глубоко внутри почувствовала невыносимую боль и потеряла сознание.
— Будешь с уважением относиться к хозяину? Будешь? — Ответа не последовало. — Ну и валяйся тут. — Он в последний раз пнул ее и отправился в комнату.
Ирина очнулась от того, что не хватало воздуха. Она, уже рожавшая дважды, догадалась, что начались роды. Она попыталась подняться, но не смогла. Тогда ползком перебралась на веранду, затем на улицу. Собрав всю волю, опасаясь вновь потерять сознание, она с трудом добралась до ворот и толкнула калитку.
— Помогите, люди добрые, помогите! — закричала она из последних сил.
Алексей и Светлана сидели, обнявшись, на скамейке у соседского дома, и Алексей сразу узнал голос матери и бросился к ней.
— Что стряслось, мама? — спросил старший сын, поднимая мать с помощью Светланы и усаживая ее на скамейку. — Опять этот алкаш руки распускал?
— Потом, сынок, все потом. А сейчас беги и вызывай «скорую», — тяжело выговаривая слова, попросила мать.
Алексей оставил Светлану дежурить возле матери, а сам скрылся в узких улочках. Телефона в их районе не было. Алексей выбрался из ямы и бегом преодолел пару кварталов, пока не добежал до девятиэтажки, на первом этаже которой располагалась «скорая»…
Алеша проводил мать в больницу и хотел остаться там на ночь. Но к Ирине Анатольевне его не допустили.
— Утром приходи, — сказал ему дежурный врач, выпроваживая на улицу.
— Я убью его, — закипала в нем злость. — Он сам вынуждает: или я его, или он кого-нибудь из нас, — сам себя заводил Алексей, отмеряя километры ночных улиц энергичным шагом.
Около дома на лавочке его дожидалась Света.
— Ты что домой не идешь? — спросил он ее. — Четвертый час ночи.
— За тебя волновалась и твою маму, — ответила девушка, бросаясь к нему на шею. — Я у своих отпросилась.
Алексей нежно, но настойчиво отстранил от себя девушку.
— Иди домой.
— А как же ты? — Она преданно посмотрела на него. — Давай заберем Сережу и переночуем
— Ладно, — неожиданно согласился Алексей. — А твои возмущаться не будут?
— Что ты?! — обрадовалась Света. — Маму мою сам знаешь, а отца нет, он на дежурстве.
— Подожди меня, я мигом. — Алеша убежал в дом и буквально тут же вернулся с младшим братом на руках, завернутым в легкое летнее одеяло. — Держи, — передал он брата Светлане.
— Ты не идешь с нами? — удивилась она.
— Я догоню вас, — заверил Алексей. — Соберу кое-что из Сережиных вещей и догоню.
Светлана прижала малыша к себе и пошла вдоль домов. Алеша дождался, пока они скроются из виду, пнул калитку, больно ударившись ногой, но эта боль была пустяком по сравнению с тем, что он задумал. А задумал он страшное…
Старший сын Казаковых выдвинул ящик кухонного стола и схватил большой нож для разделки мяса. Он провел по лезвию большим пальцем левой руки и, обрезавшись, убедился, что это именно то, что ему нужно. Алексей вошел в комнату и включил свет.
Леонид Николаевич храпел на диване. От вспыхнувшего света он зажмурился и отвернулся к стенке.
— Дрыхнешь, значит, как ни в чем не бывало? — враждебно произнес сын, но отец не реагировал.
Алеша схватил его и скинул на пол. Тот раскрыл красные, непонимающие глаза и уставился на старшего сына.
— Очухался, сволочь? — сказал первенец с раздражением.
— Ну, ты у меня давно напрашиваешься, — рассвирепел отец. — Сейчас я тебе всыплю по первое число.
Кое-как поднявшись на ноги, он схватил стул, занес его над головой и бросился на сына. Алексей выставил вперед руку с ножом и шагнул навстречу отцу. Нож по самую рукоятку вошел в мягкий живот Леонида, и тот не смог ударить стулом, выпуская его из рук. Алеша провернул нож в ране и протащил его вверх, разрезая живот до ребер. Затем разжал кисть, отошел от отца, поднял стул и стал наблюдать за мучителем их семьи.
— Ты же родного отца порешил, — сказал Леонид слабеющим голосом.
— Невелика потеря, — отозвался первенец, поднял пачку «Беломора», валявшуюся около дивана, и закурил впервые в жизни.
Леонид опустился на пол, внутренности вываливались наружу, он подбирал их и пытался засунуть на место.
— Вызови «скорую», — прошептал он с кровавой пеной на губах.
— А ты маме вызвал «скорую»? — Сын не испытывал к нему жалости. — Вот и выкручивайся теперь сам или подыхай. — Он выпустил дым из легких и закашлялся.
— Отцеубийца, — произнес свое последнее слово в этой непутевой, грешной жизни Казаков Леонид Николаевич, и время для него остановилось навсегда.
Не то от первой папиросы, не то от тошнотворного запаха, к горлу Алексея подкатил комок, и ему сделалось дурно. Он выбежал на улицу…
В отделение милиции Центрального района с шумом распахнулась дверь, и к окошку дежурного подошел подросток, его бил озноб.
— Мне нужен главный, — потребовал он у дежурного.
— Всем нужен главный, — улыбнулся старший лейтенант. — Да где ж его возьмешь в шестом часу утра?