Не будем проклинать изгнанье (Пути и судьбы русской эмиграции)
Шрифт:
Горько сознавать, что эти ученые были лишены возможности работать на благо собственной родины и что сама родина вскоре уже не могла идти "в ногу со своими заграничными коллегами", а вынуждена была трудиться в узком пространстве, оставленном для официальной науки, в жестких условиях идейного догматизма и надзора.
Точное число русских профессоров и научных работников, рассеянных в эмигрантском мире, как и число студентов, назвать трудно. Некоторое представление об этом дает опрос, проведенный Русским научным институтом в Белграде в 1931 году. На разосланную анкету отозвались многие русские ученые. В результате удалось установить, что за рубежом работает около 500 русских ученых. Среди них были 5 академиков и около 140 профессоров российских университетов
Вскоре после начала эмиграции русские ученые начали "самоорганизовываться". Профессор М. М. Новиков писал по этому поводу: "Часто приходится слышать, что русские плохие организаторы... Однако русские ученые представляют в этом отношении счастливое исключение. Как только они осели в эмиграции, среди них началась деятельная работа по созданию общественных организаций. В результате очень скоро возникли Общество русских ученых в Югославии и русские академические группы в Берлине, Болгарии, Великобритании, Италии, Константинополе, Париже, Польше, Риге, Швеции, Швейцарии, Финляндии, Эстонии и Чехословакии" 3.
В 1921 году в Праге проходил первый съезд русских ученых, на котором председателем Союза академических организаций был избран профессор А. С. Ломшаков. В принятом уставе среди главнейших задач русских ученых значились забота о русских студентах за границей, помощь студентам и ученым, оставшимся в России, забота о воспитании детей русских беженцев. Уже в 1924 году в Праге был проведен третий съезд, который, в отличие от первых двух главным образом организационных, был всецело посвящен развитию науки. В какой-то мере это был "смотр" выброшенной за границу русской науки. На съезде было прочитано 160 научных докладов, свидетельствовавших, по воспоминаниям участников, что русская наука за рубежом продолжала развиваться и в целом не уступала уровню мировой науки.
В первые годы эмиграции центром русской науки считалась Прага, но позднее он переместился в Париж. Научный уровень "парижской секции" русской науки был настолько высок, что в ней с самого начала участвовали французские ученые. Правительство Франции, заинтересованное в "русских идеях" и русском уме для развития своей национальной науки, предоставило академической группе ученых постоянное помещение для собраний. Высокий статус русской академической группы в Париже давал ей возможность успешно ходатайствовать перед французским правительством о помощи русским учащимся и русскому студенчеству. Благодаря этому при ряде французских лицеев возникли русские отделения, была создана русская гимназия. При академической группе был учрежден и отдел средней школы, во главе которого встал известный деятель российского просвещения Евграф Петрович Ковалевский. Он оставался на этом посту до второй мировой войны и входил в состав французской министерской комиссии по организации русского среднего образования во Франции.
Русские школы со временем были организованы практически во всех странах, где осела хоть сколько-нибудь значительная группа эмигрантов. Но высшие учебные заведения существовали лишь в трех городах: в Париже, Праге и Харбине. Со временем большая их часть сосредоточилась в Париже.
В "столице" русской эмиграции было основано восемь высших учебных заведений, которые принимали не только "русских французов", но и студентов из всей русской диаспоры. По официальному статусу и уровню преподавания на первом месте стояли русские отделения при Сорбонне. Французское министерство образования привлекло к преподаванию более 40 известных русских профессоров. Причем часть этого профессорского состава читала лекции как на русских отделениях, так и для французских студентов. Из других высших учебных заведений эмиграции можно назвать Коммерческий институт, Русский политехнический институт, Высший технический институт. Православный богословский
С 1925 года начал работать Франко-русский институт - высшая школа социальных, политических и юридических наук. Особенность этого учебного заведения состояла в том, что оно ориентировало своих слушателей на работу в России. В основе его деятельности лежала концепция "возвращения".
Разумеется, к 1925 году, когда открылся этот институт, идея "военного решения" существовала лишь теоретически. Никто из крупных деятелей русской эмиграции не воспринимал всерьез возможности искоренения большевизма вооруженным путем. Исключение составляли некоторые деятели "Русского общевоинского союза". Но и для них идея спасения России при помощи штыка была скорее пропагандистской, идеей, позволявшей поддержать боевой дух среди членов РОВС.
Новая экономическая политика, начатая в 1921 году и приведшая к 1925 году к заметным экономическим сдвигам, способствовала распространению идеи о возможности внутренней эволюции большевизма - так называемого "внутреннего преодоления". Политические деятели эмиграции, поддерживавшие Франко-русский институт, полагали, что возвращение России после нескольких лет "военного коммунизма" на рельсы естественного экономического регулирования средствами рынка и свободной торговли постепенно приведет к возрождению в стране нормальной для демократии западного типа политической жизни. В сущности, для этой будущей гипотетической жизни и готовил кадры Франко-русский институт.
В институте занимались 153 студента. Дипломы были приравнены к дипломам окончивших французский университет, что давало выпускникам право по окончании работать по специальности во французских фирмах или в университетах. Председателем правления института был известный французский социолог Гастон Жэз, а председателем совета профессоров - П. Н. Милюков.
Несколько особняком стоял Народный университет, который формально считался высшим учебным заведением - прежде всего благодаря высокому качеству читавшихся в нем лекций. Но фактически Народный университет объединял под своей крышей многочисленные курсы профессиональной подготовки и повышения квалификации. При Народном университете имелся и общеобразовательный факультет. Но дипломы этого университета реальной силы не имели.
Народный университет начал работать в Париже с 1921 года. Помимо общеобразовательных дисциплин там читались курсы по электротехнике, автомобильному делу, радиотехнике. Для девушек имелись курсы вышивки, кройки и шитья, чертежные. Учеба была частично платной. До 75 процентов расходов покрывалось слушателями, остальное предоставляли Земгор * и Академический союз. За первые десять лет работы, с 1921 по 1931 год, Народный университет дал образование более 4 тыс. русских молодых людей.
* Объединение российских земских и городских деятелей за границей.
Коммерческий институт полностью содержался на средства Земгора. Руководство института иллюзий "возвращенчества" не разделяло и ориентировало своих слушателей главным образом на работу во французской промышленности и торговле. В силу такого прагматического подхода и преподавание там велось на французском языке и лишь часть курса читалась по-русски. Институт был двухгодичным.
Особое место среди высших учебных заведений эмиграции в Париже занимала Русская консерватория. Она была не только местом учебы, но и одним из центров русской культурной жизни. Выросла она из небольшой музыкальной школы, которая в первые же годы жизни эмиграции была создана при Народном университете. Школа, где имелись классы фортепьяно, скрипки, пения, духовых инструментов, принимала не только детей и молодежь, но вообще всех желающих приобщиться к музыкальной культуре. Директором музыкальной школы был Ю. Н. Померанцев. Но по мере того, как русская эмиграция в Париже разрасталась, а отток крупных музыкантов из советской России увеличивался, в столице Франции собрались столь серьезные творческие силы, что вопрос о создании консерватории встал как бы сам собой.