Не буди лихо
Шрифт:
— Нет, лучше я посижу здесь… Боже мой, Иван Димитриевич! Он думал о самоубийстве, а я и не подозревала! Хорошая же я сестра!
— Слава Богу, он не решился. Я уверен, что теперь, справившись с этим, он уже не вернется к подобным мыслям. Мише пора взрослеть! Трудно мальчику стать мужчиной, если вместо положительного примера отца он ежедневно видит и чувствует на собственной шкуре безумные выходки садиста и насильника! — Чемесов стиснул кулаки.
— Я, должно быть, отвратительна вам…
— О господи, почему?
— Потому что отвратительна сама
— Вы не можете нести ответственность за него! И не смейте, слышите, не смейте думать, что…
— Встать, суд идет!
Александра вздрогнула. Иван сжал ее холодную ладонь и помог подняться со скамьи. Судьи, а потом и присяжные один за другим проследовали на свои места.
— Они вернулись очень быстро! — тревожно прошептала молодая женщина. — Что это может означать, Иван Димитриевич?!
— Сейчас мы это узнаем, Сашенька. Будьте мужественной.
— Господин Докукин… — коронный судья откашлялся. — Господин Докукин, пришли ли присяжные заседатели к единому мнению по делу об убийстве графа Василия Орлова?
— Да, Ваша честь.
— Вы готовы огласить свой вердикт?
— Да, Ваша Честь.
— В таком случае прошу ответить на вопросы, которые суд определил вам в опросном листе. Виновен ли Михаил Румянцев в предумышленном убийстве мужа своей сестры и своего отца графа Василия Станиславовича Орлова, отягченном корыстной целью?
— Нет, Ваша честь.
— Виновен ли этот человек в совершении предумышленного убийства без отягчающих это деяние корыстных умыслов?
— Нет, Ваша честь.
— Виновен ли подсудимый в непредумышленном убийстве графа Орлова?
— Нет, Ваша честь.
Александра покачнулась и тут же почувствовала, как рука Чемесова обвилась вокруг ее талии, поддерживая и оберегая.
— Господин Докукин, суд просит обосновать принятое вами решение.
— Присяжные заседатели единогласно пришли к заключению, что господин Румянцев не может нести ответственность за преступление, совершенное им в состоянии умоисступления, вызванного тяжелой душевной травмой, полученной им в результате раскрытия тайны своего рождения и страха за жизнь собственной сестры.
— Благодарю вас, господин Докукин. Итак, господа, в результате судебного разбирательства, проведенного при участии присяжных заседателей, Московский окружной суд признает Михаила Павловича Румянцева невиновным в совершении убийства графа Василия Орлова и постановляет освободить его из-под стражи здесь, в зале суда. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит!
Эпилог
Иван брел по перрону, чувствуя себя совершенно опустошенным и глубоко несчастным. Чуть впереди него следом за носильщиком, ловко прокладывавшим себе дорогу через шумную толпу, шли Михаил и Александра Румянцевы.
— Чемесов, ты всегда будешь у нас желанным гостем. Приезжай, как только почувствуешь, что больше не можешь выносить эту твою Москву… Чтоб ей неладно было!
Иван почти автоматически поддержал Николая, споткнувшегося о чей-то чемодан, оставленный посреди перрона. Орлов поправил перекосившиеся очки и продолжил:
— Летом у нас замечательно — рыбалка, охота, грибки-ягодки. Чудо как хорошо!
— Вряд ли я смогу вырваться со службы. У нас тут полно своей рыбалки и охоты, да и грибков с ягодками тоже.
— А отпуск?
— Спасибо. Я обязательно подумаю об этом.
— Стало быть, вежливый отказ…
— Нет, ну что ты. Просто я реально смотрю на вещи.
Разговор тяготил Ивана, как и эти проводы вообще. Он не хотел провожать Александру в Воронеж! Да и вообще куда бы то ни было! «Мне просто необходимо, чтобы вы остались здесь со мной. Я люблю вас и прошу…», — Чемесов зажмурился, и едва сам не полетел через разложенный под ногами багаж, после чего лишь в самый последний момент сумел избежать столкновения с груженой доверху тележкой идущего навстречу носильщика.
— Большие города опасны для жизни! Я давно это говорил. Люди должны жить ближе к природе. Следующую книгу я обязательно напишу именно об этом.
— А как же та, первая?
— Уже в печати! — горделиво похвастался Николай.
— Поздравляю.
— Рано. Вот когда выйдет… Кажется это наш вагон. Да, совершенно точно. Отправление через десять минут. Прекрасно. Заносите вещи, милейший.
— Что ж… Тогда, пожалуй, пора прощаться. Я не пойду внутрь — мне там всегда не хватает места, — Иван повел головой, потому что ворот рубашки внезапно стал удушающе тесен.
— Так ты помни, мы всегда будем тебе рады. Не получится летом, приезжай зимой! Присылай сообщение телеграфом — дескать еду, встречайте, и Никифор будет ждать у вокзала.
— Спасибо.
— До свидания, Иван Димитриевич, — Миша, робко улыбаясь, подал руку для рукопожатия.
— До свидания, Мишенька. Береги себя и, смотри, не огорчай сестру.
— Мне недолго осталось испытывать ее терпение.
— Как это?
— Ох, я не то хотел сказать, Иван Димитриевич! Просто, осенью я уезжаю за границу. В Сорбонну. Николай Станиславович был так любезен, что оплатил мое обучение и дает деньги на жизнь там.
— Что будешь изучать?
— Я еще не определился, но одно знаю точно — не юриспруденцию. Сыт по горло!
Чемесов улыбнулся.
— Дело, в любом случае, хорошее. Ну что ж, до свидания и счастливого пути.
— Правда, приезжайте к нам летом!
— Я постараюсь.
Миша шагнул в вагон, и Иван остался один на один с Александрой.
— Счастливого пути и вам, Александра Павловна.
— Спасибо.
Молодая женщина постояла еще немного, а потом, подобрав юбки, тоже вошла в вагон. Иван остался стоять на перроне, нахохленный, как больной воробей, руки глубоко в карманах, взгляд уперт в землю…