Не будите Гаурдака
Шрифт:
И открыл рот.
И закрыл.
И снова открыл — но на этот раз не оттого, что не нашел, что сказать, а просто от изумления.
Потому что трое крылатых перед ними напоминали ни кого иных, как самого Ивана, Олафа и Ахмета — как три сапога из одной пары [221] .
Пока они таращились, раздумывая, не галлюцинации ли у них начались [222] и что с ними делать, из мрака выпорхнули и присоединились к блестящим
221
Бракованной. Причем все — на одну ногу.
222
В случае Сеньки — стоит ли метнуть нож или сначала проверить, настоящие ли у них крылья.
Захлопнувшиеся было рты распахнулись снова: лица вновьприбывших, мгновение назад слепые и ровные, как скорлупа яйца, на их глазах обрели черты Серафимы и Кириана, да так быстро, что люди с недоумением стали себя спрашивать, не было ли первое впечатление лишь обманом зрения.
«Только дернись, только шевельнись, только скажи чего-нибудь…» — гипнотизировала хищным взглядом своего двойника царевна с ножом наготове — но бросить без провокации не могла, даже понимая, что крылатый Иван, или Ахмет, или она сама имеют к настоящим ровно такое же отношение, как раскрашенная вамаяссьская циновка — к Масдаю.
Но пятеро с крыльями не двигались, а лишь молчали и улыбались — в ожидании то ли первого слова от экипажа ковра, то ли подхода подкрепления.
Второе предположение царевне не понравилась, но даже это не смогло заставить ее нанести удар.
Колебания людей, похоже, приободрили нежданных гостей, и они сделали шаг вперед, ни на мгновение не переставая лучиться самыми широкими улыбками.
— Я в жизни столько не лыбился, сколько этотза три минуты, — с желчным прищуром на свою копию пробормотал менестрель.
И тут Сенька поняла, чтопри всей миролюбивости визитеров ее раздражало и заставляло непроизвольно искать взглядом их жизненно важные точки.
Улыбки.
Безмятежные и бессмысленные, словно кукольные.
За которыми могло скрываться [223] что угодно.
Если бы не эти лица, странно-чужие до легкого холодка жути по спине, но, тем не менее, лица друзей, нож — и не один — уже бы покинул ее пальцы.
— Нет, погодите, это что — мы? — сложив пять плюс пять, Олаф набычился и ткнул пальцем в выстроившуюся на краю ковра пятерку.
223
И скрывалось, она была готова поставить последние ножи против арфы Кириана.
— Я белое не ношу, — презрительно открестился от своего близнеца миннезингер.
Крылатый Кириан на несколько секунд перестал улыбаться и поежился.
—
Тот сконфузился еще больше и попытался спрятаться за спинами компаньонов.
— А тебя я всегда представлял, скорее, с рогами, клыками и хвостом, — не остался в долгу миннезингер, не сводя глаз с двойника Серафимы.
Но он лишь улыбнулся шире и запахнулся поплотнее в плащ, точно скрывая недостающее — или излишнее.
И это предположение не понравилась царевне еще больше предыдущего.
Ох, если бы не эти проклятые рожи…
— П-послушайте… Это… вообще… кто? — глядя отчего-то на Ахмета, отыскал, наконец, заблудившийся вокабуляр Иванушка.
— Кто это? — поинтересовался калиф у хмурого отряга, тыкая пальцем в пятерку, а тот обвиняюще уставился на менестреля:
— Это еще что за?..
Кириан поискал, кому бы переадресовать вопрос, встретился глазами с Серафимой и, поняв всё с первого взгляда, вздохнул: «Сам, сам, всё сам, что б они без меня делали…»
— Похожи на бронвенов, — пожал плечами он. — Это у гвентян такие добрые духи, которые приходят за теми, кто заблудился после смерти, чтобы отвести на берег огненного моря.
— Зачем? — дотошно вопросил Иван.
— Чтобы рыба Юй их проглотила, — сообщил менестрель.
— Добрые, говоришь?.. — конунг окинул пришельцев оценивающим взором, словно новую мишень, и те невольно попятились, отступая на самый краешек ковра.
Но устояли.
— Вы, собственно, кто такие будете? — окончательно собрался с мыслями и строго проговорил лукоморец.
— Мы посланники мира, — наполненным неземной добротой и кротостью голосом оповестил похожий на него крылатый. — Избавитель Мира прислал нас, чтобы показать, что в помыслах его нет зла, а только мир, дружба…
— И жевачка, — не удержалась Сенька. — А жевачка — это мы, да?
— Нет!
Глаза крылатых были круглы и невинны, как горошины.
— Посланники, говорите… — неприятно улыбнулся отряг, поднимая топор. — Вот и пошли бы вы отсюда…
— Но мы не можем уйти — Избавитель Мира хочет видеть вас и говорить с вами! — огорченно вскинула брови крылатая Серафима.
Как настоящая…
Топор опустился.
— А если мы не хотим? — брюзгливо уточнил Кириан.
— Мы попросим вас, постараемся убедить, уговорить… — проникновенно начал было Олаф-крылатый, и разжавшиеся было пальцы Олафа-настоящего снова стиснулись на рукояти топора.
— Предположим, не упросили, не убедили и не уговорили, — нетерпеливо фыркнула царевна. — Что дальше?
— Дальше?.. — поднялись брови домиком у крылатого Ивана. — Но мы ведь еще не…
— Предположим, что уже да, — она нетерпеливо отмахнулась от сомнений сбитых с толку двойников. — Дальше?
— Еще дальше? — посланники переглянулись и быстро посмотрели по сторонам, словно в поисках подсказки.
Обнаружили они ее или нет, но движение это команде Масдая не понравилось.