Не будите спящую собаку
Шрифт:
— Это свиная колбаса, которую сначала десять дней вялят, — объяснила Бабс, плавно переходя от сервировки стола к нарезанию темного пахнущего тмином хлеба, — а потом еще месяц коптят. Подозреваю, это должно быть вкусно.
— Точно! — подтвердил Дюк. — Они все коптят, даже сыр.
— Это национальная кухня, — пожала плечами Барбара.
— Кто бы спорил! — фыркнула Лиза. — Что они едят, я уже поняла, а что они пьют?
— Полагаю, все, что горит! — хохотнул в ответ Дюк.
— Можно подумать, у нас не пьют! — встала на защиту литовцев Лиза.
— Кто бы спорил! —
— Сорок три процента? — с сомнением в голосе переспросила Лиза.
— Нам, в общем-то, завтра не на работу, — Роберт явно уже предвкушал. Что делать, ему нравились крепкие напитки.
— Да, — вздохнула Лиза, — нам теперь долго «не на работу».
— Ну, не скажи! — возразила Бабс. — Нам еще пятьдесят миллионов из речки доставать… Как ее, кстати?
— Лолубу! — подсказал Дюк.
— Ну, достанем, и что дальше?! — пожала плечами Лиза, передавая Робу упаковку местного пива. — Куда ты денешь столько алмазов?
— А «Де Вриз Диаманд» на что?
— Думаешь, они купят такую кучу алмазов у человека с улицы? — удивилась Лиза.
— Изи, — вмешался Роб, — если речь идет о пятидесяти миллионах долларов, на самом деле алмазов там должно быть миллионов на триста, как минимум. Это если по рыночным ценам. А пятьдесят — это с учетом «скидок». Так что купят, и еще оформят задним числом, как легальные — из Заранги или Добы. Потому что, если не купят они, купят другие. Кроме Лондона алмазами занимаются в Нью Йорке, Амстердаме и Тель-Авиве. Говорят, что и в Петербурге, но этого я точно не знаю.
— По-моему, это авантюра! — покачала головой Лиза. — Ехать в Африку, к черту на куличики, в эту вашу долбаную Ярубу, из-за которой нас всех чуть не угрохали!
— Для начала, госпожа адвокат, давайте уточним детали! — усмехнулся Роб. — Тебя, милая, «чуть не угрохали» за твой длинный язык!
— Ладно, уел! — отмахнулась Лиза. — Но, по существу-то, я права! Эти африканеры, — или кто они там на самом деле, — нас все еще ищут!
— И будут искать! — Бабс поставила корзинку с хлебом на край стола и изящным движением выщелкнула из длинной узкой пачки очередную сигаретку «Вог». — Они, Изи, так и так нас в покое не оставят. Так что, или они нас, или мы их. И я предпочитаю, чтобы мы их… Но деньги все равно нужны!
— Побойся бога, Бабс! — всплеснула руками Лиза. — У нас полтора миллиона евро…
— Уже миллион двести, — поправила ее Барбара. — И ты просто не понимаешь до конца, Изи, всю глубину жопы, в которую мы угодили!
— И как там глубоко?
Тема была не новая, но, тем не менее, они возвращались к ней чаще, чем хотелось бы, и не то, чтобы инициатором подобных разговоров являлась одна лишь Лиза. Все не без греха.
— Брейк! — вмешался Роберт. — Мы на отдыхе, не забыли?
— На отдыхе! — вздохнула Барбара. — Без имен,
— Отдыхаем! — напомнил Дюк, вставая от разожженного камина. — Давайте, перекусим что ли, и я начну жарить стейки!
— Это не стейки, а эскалопы, — поправила его Барбара. — Стейки из говядины, а это свинина.
— Вообще-то, бармен я, а не ты, — добродушно усмехнулся Дюк. — Из говядины делают антрекоты, а стейки — только из мяса бычков! Но ты права, радость моя, у нас сегодня будут «свиные стейки»!
— Значит, все-таки поедем в Африку? — Лиза тоже закурила и отошла к приоткрытому окну.
— Не сейчас! — остановил ее Роберт. — И не вчетвером. Вот приедут парни, — сказал он, имея в виду Эрстеда, Сирка, Рафна и Мёллера, — тогда и обмозгуем. У Сирка, к слову, жена тоже в армии служила. Сержант морской пехоты. Инструктор по выживанию, так что, получается семь стволов!
— Девять! — поправила его Барбара.
— Нет! — возразил Дюк, обнимая ее за плечи. — Роб прав, Барби. Пока всего семь, считая и нас с ним. А вот, когда мы вас обеих научим стрелять, хотя бы в первом приближении, да погоняем немного по местным лесам и болотам, действительно будет девять. Но это, любовь моя, не одного дня дело!
Ближе к вечеру пошел дождь. Несильный, медленный и мелкий, но, наверняка, затяжной. Из тех, что незаметно начинаются и не прекращаются затем по два — три дня. Ни грома, ни молнии, одним словом, не гроза. Только тяжелое низкое небо, и водяная пыль, повисшая в воздухе. Быстро стемнело, что не странно: в северных широтах осень наступает рано, и дни, соответственно, становятся короче. Тем более, в дождь.
Аве Кройтер как раз ехал по Диагонали, когда включилось уличное освещение. Впрочем, большинство водителей, — как и сам Абе, — включили фары еще раньше. Так надежнее.
Он миновал мост через Малый канал, объехал по большому кругу площадь 1837 года, и свернул на Датскую улицу. Проехал почти до конца и у церкви св. Николая ушел вправо, на Крепостную, проложенную на месте бывшей городской стены. Здесь движения почти не было. Тихая неширокая улица, застроенная невысокими двух- и трехэтажными домами под крутыми черепичными крышами. Ни одного магазина или кафе. Никаких офисов и контор. Одни лишь особнячки и дома на две — три квартиры. Хорошее место, но и цены соответствующие. Зато «чужие здесь не ходят».
Немного не доезжая до своего дома, Абе притормозил, плавно свернул на подъездную дорожку, поднял командой с дистанционного пульта металлическую штору и въехал на подземную стоянку. Ворота стали закрываться, но свет на парковке так и не зажегся. Плохой признак. В чудеса Кройтер не верил, и в такой странный отказ автоматики тоже. Но отреагировать на опасность не успел. Вернее, успел, но времени, чтобы хоть что-нибудь предпринять у него не осталось.
Выстрелов Абе не услышал, но не отреагировать на то, как лопаются и осыпаются лобовое и боковые стекла не мог. Услышал, увидел, среагировал, закрывая глаза рукой. И все, собственно.