Не было бы счастья
Шрифт:
Тонкий шелк наряда туго обтягивал мои телеса. Но, удивительное дело, сейчас я не выглядела толстой. Как там однажды сказал Фелан? Волнующие формы? Вот именно такими формами я сейчас и обладала, если верить этому платью. Оно подчеркивало грудь, а тугой пояс даже обрисовал мою талию. А бедра! Какой волнующей крутизны бедра были у меня в этом платье! Ах, прямо пальчики оближешь.
Это плюсы, а вот минусов оказалось гораздо больше. Во-первых, слишком откровенное декольте. Нет, я понимаю, что платье все-таки праздничное, а не повседневное, но это не означает, что надо всю грудь предъявлять на всеобщее обозрение. Во-вторых, нескромный
И вот теперь перед моим взглядом проплывали погруженные в сумрак улицы Гроштера, заполненные ликующей толпой. Королевский маскарад проводился в честь начала нового года, а такое событие праздновали не только во дворце. То и дело до меня доносилось испуганное ржание лошадей и изощренные ругательства кучера, когда под колеса кареты в очередной раз выскакивал какой-нибудь праздный гуляка, набравшийся до потери всякого чувства опасности.
— Конец старого года и начало нового, — вдруг негромко сказал Фелан.
От неожиданности я вздрогнула. За все время поездки он не произнес ни слова, даже не смотрел в мою сторону, и я совсем было расслабилась, посчитав, что мне не придется вести с ним беседу и выслушивать очередные скабрезности.
Но, удивительное дело, сейчас в голосе мужчины не было и намека на его обычную ядовитую язвительность. Напротив, он прозвучал с затаенными нотками мечтательности.
— Замечательное время, — продолжил с той же непривычной мягкостью Фелан. — Когда кажется, что все возможно исправить и начать жизнь с чистого листа.
Я промолчала. Просто не знала, что можно ответить на столь внезапное проявление сентиментальности.
Впрочем, Фелан и не ожидал от меня ответа. Он отвернулся к окну и устало смежил глаза, словно задремал.
Однако я знала, что он не спит, а думает о чем-то. Неожиданно мне стало любопытно: что вообще за человек сидит рядом со мной? Я привыкла думать о нем как о мерзавце, который относится к окружающим лишь как к средствам достижения собственной цели. Но вдруг я не права? Вдруг все это — лишь маска?
— Мне нравятся твои рассуждения. — Фелан издал краткий сухой смешок. — Видишь, хорошие девочки все-таки любят плохих мальчиков. И прежде всего потому, что верят: именно им удастся отогреть ледяное сердце избранника и направить его на путь истинный. Хотя на самом деле взрослого человека изменить практически невозможно. Однако чем недостижимее цель, тем больше она манит. Вот я и начал тебе нравиться. Еще немного — и ты влюбишься в меня.
Я скептически хмыкнула. Ага, как же, влюблюсь я в него! Но, пожалуй, лучше не развивать эту тему. А то мало ли что. И вообще, в ближайшие несколько часов мне нужно вести себя тише воды и ниже травы. Лишнего не болтать, не высовываться и не привлекать к себе внимания. Целее буду.
— Отличное решение, — все так же, не открывая глаз, поддержал меня Фелан.
Тем временем карета затряслась по брусчатой мостовой улицы,
От этой мысли меня мгновенно кинуло в ледяной пот. Я трясущимися руками принялась поправлять прическу, затем попыталась подтянуть повыше платье, предательски сползающее и так и норовящее оголить грудь.
Фелан не вмешивался, хотя я чувствовала на себе его насмешливый взгляд. А вскоре карета дернулась и остановилась.
— И пусть начнется маскарад, — задумчиво протянул Фелан, после чего первым выбрался из экипажа. Обошел его, открыл дверцу с моей стороны и любезно протянул руку.
Мне ничего не оставалось, как принять его помощь. Секунда, другая — и вот я уже стояла подле него и смотрела на королевский дворец.
Признаюсь честно, раньше я никогда не бывала здесь. Отец приглашал меня пару раз на приемы в качестве сопровождающей, но я неизменно отказывалась. Просто не видела никакого интереса в светской болтовне ни о чем. А потом я поступила в академию, и у меня просто не осталось времени на развлечения подобного толка. Практически любую свободную минутку приходилось проводить за учебниками и книжками по артефактной магии. И вот теперь я впервые стояла у подножия высокой каменной лестницы, ведущей к ярко освещенному входу.
По обе стороны от ступеней через равные расстояния горели магические фонари. Их ровный свет имел чуть голубоватый приятный оттенок. Но из-за этого было совершенно невозможно разглядеть, что же творится за пределами своеобразной дороги огня. Там клубился мрак. Очень плотный и очень густой для раннего вечера.
Я невольно поежилась. Прохладный ветерок, налетевший невесть откуда, проник под легкое платье и заставил ледяные мурашки ровным строем промаршировать по моей обнаженной спине. Краем глаза я заметила, что Фелан тоже перестал улыбаться, подобрался, словно дикий зверь перед прыжком, и настороженно огляделся.
Между тем карета, душераздирающе заскрипев, отъехала, уступив место следующему экипажу. Но, удивительное дело, возникла непонятная пауза. Мы как-то вдруг оказались в полном одиночестве. Ну, то есть я видела каких-то людей на самом верху лестницы, до меня долетал шум их разговоров, женский смех, но все это происходило слишком далеко от нас.
Опять подул ветер. На сей раз его резкий порыв взметнул мое платье, едва не задрав его до самых ушей. Я испуганно пискнула и потянулась было придержать подол, но Фелан не дал мне это сделать. Он пребольно схватил меня за локоть и совсем по-змеиному прошипел:
— Ноги в руки — и вперед. Бегом по лестнице! Не нравится мне здесь.
Если честно, я поддерживала его опасения. Сказать, что мне было не по себе, — значит, не сказать ничего! Казалось, будто в темноте, обрамляющей лестницу, скрывается нечто страшное. Не человек даже и не чудовище, а некий не оформленный ни во что конкретное ужас. Квинтэссенция боли, страданий и мучений. И если я немного помедлю, то все это обрушится на меня. Вряд ли я сумею пережить такое испытание.
Проклятые каблуки на каждой ступеньке так и норовили сломаться. Благо, что Фелан терпеливо плелся рядом, шипя сквозь зубы всевозможные ругательства по поводу моей нерасторопности. Как будто я виновата! Сами заставили меня нарядиться в такой наряд, который не предполагает активных физических занятий, а теперь недовольны, что я не могу бегать во всем этом безобразии.