(Не) бывший папа
Шрифт:
Кидаюсь к двери, слышу за спиной: «Мы еще поговорим» — и у самой двери меня перехватывают. Прикосновения пугают, поэтому я вырываюсь, а Денис крепче прижимает меня спиной к себе и словно качает, успокаивая:
— Тиша, все закончилось, тише.
В его руках я постепенно затихаю. В них так надежно и спокойно. Так знакомо… Нет!
Высвобождаюсь и расправляю плечи.
— Спасибо, но ты зря вмешался. Я бы сама разобралась.
— Да, я уже понял… Пойдем, я отвезу тебя домой.
Мне этого очень не хочется, но и одной
Не замечаю, как доезжаем до моего дома. Я открываю дверь подъезда, стучусь к соседке, чтобы забрать Ирку.
— Она уже спит, не буди ребенка, заберешь утром. — Она смотрит на меня с подозрением. — Все хорошо?
— Да, теть Нин, хорошо. Спасибо вам большое.
— Да ничего. ты же знаешь, я твою Ирку люблю очень, славная она у тебя. А это кто? — кивает на Дениса, не в силах победить любопытство.
— Старый друг, вот встретились, Мила меня на чай пригласила, — встревает он в разговор, а у меня нет никаких сил, чтобы возразить.
— А, ясно, — тянет соседка, не сводя глаз с Дени, — что ж, удачно попить… чаю.
— Теть Нин…
— Все-все, — машет она руками, — иди, утром придешь.
Я киваю и поднимаюсь еще на один этаж. Открываю дверь, захожу в квартиру и опускаюсь на пуфик. Я совершенно измотана как физически, так и морально.
Денис заходит следом, аккуратно щелкает замком и спиной опирается на дверь. Он молчит, и я молчу. Лично мне сказать нечего, а выгнать его не хватает духа.
— Ответь только на один вопрос, — внезапно подает голос, — Ира моя дочь?
Вот оно, самое страшное, случилось. И именно тогда. когда я не в силах противостоять. Отрицательно качаю головой и подтверждаю вслух:
— Нет.
— Я тебе не верю!
— Это твои проблемы, День. Я устала, оставь меня, пожалуйста.
— Что, даже спасибо не скажешь?
— Спасибо. Доволен. Осталось выяснить за что.
— Мил, не переводи тему. Повторю еще раз: Ира моя дочь?
— А я тебе еще раз отвечу — нет!
Он резко отлепляется от двери, присаживается на корточки и заглядывает в глаза. Помнит, что я не умею врать в глаза. Ой, поправочка — не умела. Раньше. а сейчас научилась.
— Мила! — Его взгляд пробирает до самых печенок. — Скажи правду! — и не отрываясь смотрит.
— Нет! — говорю чуть громче, не отводя взгляд. Пусть поверит, пожалуйста, пусть он поверит…
Глава 8
Денис
Подозреваю, что она врет, но никак не могу добиться правды. Мне нужно, чтобы она сказала сама.
— Мила! Скажи правду! — Смотрю ей в глаза безотрывно, пытаясь в глубине разглядеть ответ на свой вопрос.
— Нет! — говорит и твердо смотрит на меня прямо, не отводя взгляд. Неужели я ошибся? Не может этого быть.
— Я тебе не верю.
Поднимаюсь
— Я ведь не отстану, ты знаешь.
— Оставь нас в покое! — взрывается она. — Что тебе от нас нужно? У тебя своя семья, жена, сын. Иди к ним, занимайся ими, забудь обо мне.
— Ну уж нет! Так не пойдет.
Хватаю ее за руку и тащу на кухню, прямо в обуви и одежде. Усаживаю на диван в угол и сам сажусь вплотную, чтобы ей некуда было сбежать.
— Я не уйду, пока ты не ответишь на мои вопросы.
Она сглатывает и отворачивается, явно не собираясь мне помогать. Что ж, я бы не стал хорошим юристом, если бы не научился выбивать сведения.
— Что ты сегодня делала в этом ресторане?
— Не твое дело! — огрызается она.
— Хорошо, допустим. Но оно стало моим, как только меня попытались ударить. Так что я спрошу еще раз: что произошло сегодня?
Мила кусает губы, но молчит. Я вижу, как ей не хочется рассказывать, но все равно добьюсь ответа. Понятно же, что не по собственной воле она там оказалась.
— Пожалуйста, ответь. Я хочу помочь.
Беру ее ладонь в свою и начинаю поглаживать большим пальцем. Она крупно вздрагивает и смотрит на меня испуганными глазами. В них страх, недоверие, но где-то в самой глубине теплится надежда. Но потом она качает головой.
— Ты все равно не сможешь помочь.
— А ты попробуй.
И внезапно ее прорывает. Она выдергивает руку, закрывает лицо и начинает плакать и сквозь слезы рассказывать о брате, о долге, а мужчине, что ворвался в ее квартиру с требованием денег, об угрозах в сторону дочери.
От ее слов у меня волосы дыбом встают. Угрожать тем, что будешь отрабатывать долг натурой — это одно. А угрожать, что то же самое ждет твою малолетнюю дочь совсем другое. Это за гранью. И кем бы ни была Ира, дочь она мне или нет, я не могу оставить это все и пустить на самотек.
— Ты его хорошо разглядела? — спрашиваю, а сам прокручиваю в голове, что можно сделать в этой ситуации.
— Н-не знаю, — отвечает Мила, всхлипывая. — А что?
— Ну я мог бы пробить его по своим каналам…
— Не лезь в это. Я сама разберусь.
— Да? И что ты сделаешь? — Мила замолкает. — Где достанешь деньги? Сколько, говоришь, у тебя требуют? Пятьдесят штук? А ты в курсе, что как только они их получат и убедятся, что ты может их достать, потребуют в два раза больше? Еще и на счетчик поставят.
Глаза Милы распахиваются, а губы начинают дрожать. Ну уж нет, еще одной истерики я не вынесу. Ненавижу, когда женщины плачут. Не выношу вида женских слез.
— Теперь понимаешь? — Она часто кивает. — Почему в полицию не пошла?