(Не)чужой ребенок
Шрифт:
Я вопросительно поднимаю бровь и смотрю на врача. Наверняка опять вопрос в деньгах. Что ж, я готов обсудить новые условия в пределах разумного.
– У Марины нет собственных детей, а по закону суррогатной матерью может стать женщина, только рожавшая. Любая проверка нас просто закопает. По всем остальным параметрам она подходит идеально.
– Ребенок обязательно должен быть в наличии? – Врач недоуменно смотрит на меня. – Ну ребенок живой должен быть? – начинаю раздражаться. – Если он умрет почти сразу после рождения, прокатит?
Врач
– Дрон, привет. Слушай, тут такое дело…
Объясняю ему, что нужно внести записи в медкарты, сделать легальной историю о Марининых родах. Андрюха раньше работал в органах, знает нужных людей, кажется, в любой области. Так что быстро понимает, что от него требуется, и отключается.
– Проблема решена. У Марины в анамнезе – так это у вас называется, да? – появятся роды пару лет назад. Ребенок умрет вскоре после рождения. Как мне объяснил адвокат, есть какая-то там штука, внезапная смерть младенца, что ли. Я не до конца понял.
– СВДС? – переспрашивает врач. – Синдром внезапной детской смерти? – Я киваю. – Да, это может подойти. Причины этого явления не изучены, мать никто не обвинит ни в чем, перед законом она чиста и свободна, – слышу рассуждения врача.
Значит, Андрей все делает правильно. Через пару дней у меня будет вполне легальная медкарта Марины, в котором будет указано, что ее ребенок, дочь Анна, двух недель от роду, внезапно скончается во сне. Как Андрей это провернет – меня не волнует. Я плачу ему огромные деньги не для того, чтобы выяснять как, а чтобы получить необходимый результат.
– Оформляйте бумаги, – киваю Сергею Борисовичу. – Так когда можно будет сделать подсадку? – Весь биологический материал и я, и Лариса – она для видимости – сдали еще два месяца назад, как только стали искать подходящую кандидатуру. – Нужно какое-то время или что?
– Да, нужно немного времени. После подписания договора мы заберем биологический материал у будущей суррогатной матери, затем в лаборатории яйцеклетка – в данном случае будущей суррогатной матери – оплодотворяется…
– Избавьте меня от медицинских подробностей, – машу рукой. – Лучше просто назовите срок.
– От недели до трех в зависимости от цикла Марины.
Киваю и ухожу. Мне еще нужно решить кучу вопросов и переделать массу дел.
Домой возвращаюсь поздно и нахожу Ларису не то чтобы пьяной, но явно навеселе.
– Решила отметить то, что скоро состоится зачатие нашего ребенка? – ухмыляюсь, прохожу на кухню и тоже наливаю себе бокал вина. – Или заливаешь горе, что сама не можешь родить?
Лариса фыркает, допивает до дна и со звоном ставит бокал на столешницу.
– Ну что, как там наша принцесса?
– Какая принцесса, ты о чем?
– Да мамашка эта наша будущая. Андрей приходил, нужно было в договоре расписаться. Ты вообще в курсе, сколько она заломила за свои услуги.
– Конечно. Я же лично присутствовал при этом разговоре. – Все еще не понимаю,
– Да за что такие деньжищи? – взвизгивает Лариса. – У нее что, матка бриллиантовая? Или ребенок будет весь из золота? Из какой-то грязи вылезла, небось приехала в большой город из своего Мухосранска, долгов понаделала, а теперь за наш счет хочет свои проблемы решить.
– Наш? – переспрашиваю, ухмыляясь. – Ты что-то напутала, Лара. Это мой счет, мои деньги и мое решение. Что-то не устраивает? Можешь вернуться к папочке. Вот он рад будет. Ты бесплодная, родить не сможешь, тогда зачем ты мне вообще нужна?
Пощечина обжигает щеку, и я удивленно смотрю на жену. Губы дрожат, в глазах слезы. Да неужели? А кто фигуру не хотел портить?
– Ты мразь, Потапов. Самая распоследняя. Я хотела родить тебе ребенка, еще когда мы поженились. Что ты мне сказал, а? Что тебе оно пока не надо? И это пока длилось до тех пор, пока мой отец не потребовал исполнения договора. Но знаешь, за это время я и сама раздумала рожать от тебя. Ребенку не нужен отец, который постоянно где-то пропадает, не уделяет внимания семье, шляется с девками по кабакам…
На этот раз не выдерживаю я. Бить женщин не в моих правилах, поэтому хватаю и встряхиваю Ларису, она перестает нести всякий бред, суживает глаза и бросается прочь из кухни. Ничего, завтра протрезвеет – поговорим.
Набираю Марину. Она отвечает не сразу, но все-таки отзывается. Сразу понятно, что она дома. На заднрем плане шумит телевизор, льется вода, свистит чайник. Представил ее, милую, домашнюю, в халате, и на сердце неожиданно потеплело. В этот момент она не виделась мне гоняющейся за наживой и легкими деньгами девушкой.
– Здравствуйте, Демид Владимирович.
– Здравствуйте, Марина. Хотел сообщить, что завтра ждем вас на подписание договора. В десять утра в клинике.
– Хорошо, – отвечает она.
– И вот еще что… – слышу, как она задерживает дыхание. Чего-то боится? – Чтобы вы смогли… – На мгновение замираю, подбирая правильные слова. – В общем, чтобы вы смогли оказать нам необходимую услугу, пришлось вписать в вашу медицинскую карту роды пару лет назад и умершего впоследствии ребенка. Если кто-то спросит – у вас была дочь Анна и умерла почти сразу после рождения. Я хотел, чтобы вы узнали это от меня и успели прокрутить эту мысль в голове, свыкнуться с ней.
– Но зачем?
– Увы, как сказал врач, суррогатными матерями могут только рожавшие. А у вас нет детей. Вот мы его и придумали.
– Спасибо, – выдыхает она в трубку. За что благодарит-то? Она мне нужна не меньше, чем ей мои деньги. Так что, надеюсь, «сработаемся».
– До завтра, Марина.
– До завтра, Демид Владимирович.
Кладу трубку и ловлю себя на мысли, что мне нравится, как звучит мое имя из ее уст. Надо попросить называть меня по имени, а то отчество всю атмосферу портит.