Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
Шрифт:
Но видишь ли ты его в своих очах, глядя на их отражение в святом колодце Замзам, чья вода сладка?
Напоминает об отце доставшийся от него меч, висящий над моим изголовьем.
И помнишь слова отца, переданные дедом, что меч - отмститель неправды?
И родила меня Амина, дочь Вахба, внучка Абд-Манафа, правнучка Кусейя. А за ними ещё и ещё, и нескончаемо тянется нить?
5. Семижды семь колен
Начало - первочеловек Адам и его жена Хавва.
Все мы - от них, и Нух, чей дед был правнуком Адама, Ибрагим, Муса, Иса...
Только что на кругах
И мы вместе молились!
Но не забудь, что каждое из тех семи колен - круг замкнутый от родного к чужому:
Я,
сын,
внук,
правнук,
потом итог,
за ним корень,
после - привязка,
а седьмой - чужой.
Однако для нового колена семизвенного - родной.
Не стану спорить, придумано отменно, ибо утрачена восходящая к Адаму нить, разбросаны люди по миру, как чужие.
Не удержала память имена, но в их ряду - Адамов сын Сиф [Каинова завершилась в седьмом колене],
далее, в десятом колене, Нух, за ним - сын его Сим,
а в двадцать первом колене - Ибрагим,
и сын его, рождённый ему Хаджар, - Измаил.
У нас он Исмаил.
А у них Хаджар - Агарь.
С Исмаила и начать?
Не с него, а с неё, Хаджар!
Рабыни фирауна?
Подаренной Ибрагиму! И она родила ему сына, прародителя нашего! Впрочем, не одно семижды семь колен пролегает меж нами.
Начни с себя, уходя вглубь:
Ты,
Твой отец Абдулла, кого не довелось увидеть.
Дед, тебя усыновивший, - Абдул-Мутталиб.
Дед твоего отца Хашим, давший имя роду, и все мы - хашимиты,
а у деда - дед Абд-Манаф, сын Манафа (и не уточнять: языческого божка), который прародитель мамы твоей Амины.
К одному предку восходят - мать и отец.
Далее Кусейя, он же Зейд, который вернул курайшам ключи от Каабы, отнятые вероломно родом губшанов (всего лишь за глоток вина отдал ключи пьяница Абу-Губшан), а отец Зейда - Килаб, чей отец - Мурра, сын Ка'ба, а он - сын Лу'айя, который - сын Галиба, далее Фихр, сын Малика, сын ан-Надра, сын Кинаны, сын Хузаймы, сын Мудрики, сын Илйаса, сын Мудара, сын Низара, который - именно он!
– положил начало роду аднанитов, сын Ма'адда, сын Аднана...
– и до этого двадцать первого славного имени Аднан в родословном древе, где три семизвенных колена, мусульманская община, или умма, единогласна.
И он, Мухаммед, замыкающий цепочку имён, двадцать второй.
А впереди?
Увидишь с небес!
Увижу или увидел?
Ты прав: увидел!
6. Отблеск облаков кровавый
О, если бы не видел! Разорвалось бы сердце, если то, что с небес привиделось, я б на земле увидел! Но в небесах...
– облилось сердце кровью!
И кровь в висках забилась.
Взор мой залил, - повторен заголовок, - отблеск облаков кровавый.
То был закат, быть может?
Нет, не закат - разлитое море крови на земле в небе отразилось!
А может, то вода, окрашенная красным соком дерева сакуры?!
Увы!
Живая, солоноватая кровь? Но что потом?!
Не ведаешь как будто!
Разве?!
Не видел
Открылись мне с тех далей пути-дороги потомков!
Но о том ещё будет!
А прежде надобно сказать, что Амина при родах не испытала никаких болей! Возрадовались друзья - но кто тогдашние друзья? И недруги опечалились: собственные многобожники и те, кто изрёк: Божия кара! Дьявольское порождение!
Что... что...
– и нанизаны на нить: что с криком родившегося в ночи сына всё вокруг ярко осветилось; что именно в ту ночь во дворце царя-царей, как себя именуют персидские шахи-сасаниды, почитающие пророка Зардушта-Заратустру, рухнули мраморные колонны! Погасли священные очаги в храме огнепоклонников, зажжённые от Солнца ещё самим Зардуштом, и пламя в них не одну тысячу лет поддерживалось магами;
оправдался сон, увиденный верховным жрецом: арабский всадник летит к ним на разъярённом верблюде, быстром, как выпущенная стрела;
высохло вмиг озеро Сава в Бизансе пред собором, где столько веков с пышностью, поражающей мир, короновались императоры; воды ушли к тайным источникам, обнажилось и потрескалось дно от безводья;
кресты, венчающие церкви, заколебались, задвигались, пав на землю и наводя ужас на верующих;
разбушевался Тигр, выйдя из берегов и далеко вокруг затопив земли;
рыбы морские ушли на дно;
песок пустынь столбами закрутился;
птицы небесные замертво пали;
а на Ниле солнце вдруг уменьшилось на треть, лучи стали бледны и холодны; ночь выдалась безлунная, лишь адский огнь ярким светом озарял небо, на котором сталкивались кровавые пики; река многобожников двух уродов родила, не то мужчин, не то женщин, изо дня в день они выходили из вод, диким воем устрашая рыбаков, - те, побросав сети, убегали прочь.
Что ещё?
О цифрах не забыть!
Ах да, цифры!
Арабские буквы в числовом значении выстраивались недругами так, чтобы можно было просчитать их как цепь, состоящую из дьявольского знака 666 ! Впрочем, имелись иные, боговдохновенные версии символики шестёрок: молвил однажды словоохотливый Джахм со ссылкой на мудрого Джабира, тот - на Ибн Аббаса, он, в свою очередь, отсылал к Абу-Мас'уду аль Бадри, который, подняв однажды шестипалую левую руку - правую пятипалую потерял, сражаясь за веру в битве при Бадре, - сказал: "Если собрать хадисы, достоверные рассказы о словах и поступках Мухаммеда, да пребудут с ним благословение и мир Аллаха, то составится 6 книг, а в них - 6 раз по 666 изречений Пророка".
Но то им сделано было в пику недругам: мол, если чтите цифры символом, обратим их в свою пользу! И даже...
– собраться с духом, чтобы вымолвить сразу: - Не потому ли собиратели Корана решили вторгнуться в Божий замысел и общее число сур составить путём умножения священных девятнадцати на шесть?
Нет, не желают слышать дерзостные слова...
– но кто с кем греховно толкует?! Тут же перевёл разговор в другое русло:
Что ещё было в ночь рождения?
Идолы в Каабе...
– нет, не намерен говорить о храме!