Не дай наступить ночи
Шрифт:
Впервые в жизни Алвин узнал страх перед неизвестным, страх, бывший проклятием древнего человека. Чувство это бы столь странным, что некоторое время он не мог в нем разобраться. Когда же он наконец понял, что это с ним было, он уже пришел в себя.
— Что это? — прошептал он.
Теон молчал, и пришлось повторить вопрос.
— Я пытаюсь вспомнить, — ответил Теон и вновь умолк. Чуть позже он заговорил.
— Наверное, это Шалмирана, — коротко сказал он.
— Шалмирана! Она еще существует?
— Я почти забыл о ней, — ответил Теон, — но сейчас начинаю вспоминать. Когда-то
Шалмирана! Для них, представителей двух рас со столь различной культурой и историей, в этом названии была скрыта тайна. Во всей истории Земли не было эпизода более величественного, чем защита Шалмираны от пришельцев, покоривших всю Вселенную.
Из темноты вновь послышался голос Теона:
— Люди на юге могут рассказать нам больше. Мы расспросим их, когда будем возвращаться.
Алвин, погруженный в собственные мысли, не слушал его. Он вспоминал рассказы Рордена. Битва при Шалмира— не знаменовала конец легендарных веков. Начался процесс длительного упадка. Если и существовали ответы на вопросы, так долго мучившие его, то они должны были быть здесь, в Шалмиране. Но до южных гор было еще так далеко.
— Если мы отправимся утром, то к ночи достигнем крепости. Я никогда здесь не был, но думаю, что смогу найти дорогу, — произнес Теон.
Алвин задумался. Он устал, ступни горели, мышцы ныли от непривычной нагрузки. Он чувствовал огромное желание отложить экспедицию на другой раз. Однако другого раза могло и не быть, кроме того, не исключено, что ночной взрыв был просьбой о помощи. Наконец, он принял решение. Ничего вокруг не изменилось, горы продолжали стеречь спящую долину. Но поворотный пункт в истории был пройден, и отныне человечество направлялось к необычному новому будущему.
Когда солнце показалось на востоке Лиса, молодые люди дошли до леса и почувствовали, как они устали. Даже Теон выглядел потерянным. К их счастью, река, бравшая начало у подножия водопада, текла прямо на юг. Следуя по ее течению, юношам не пришлось блуждать в зарослях. Алвин в который раз поддался очарованию этого леса, очарованию, которого были лишены ухоженные леса северного Лиса. Алвин отметил, что все деревья были разных видов.
Некоторые из них имели естественную природную форму. Многие, видимо, были завезены из других мест. Застыв, как часовые, над лесом возвышались секвои, самые старые деревья на Земле.
К вечеру показались горы, но они еще были далеко. Река, верный проводник юношей, замедляла свое движение, как будто тоже приближалась к концу своего пути. Стало ясно, что до наступления ночи им не достичь гор. После захода солнца в лесу сразу стемнело. Идти в темноте не было смысла. Подул холодный ветер. На ночлег друзья устроились у гигантского красного дерева, вершину которого все еще освещало солнце. Алвин и Теон долго лежали молча, думая каждый о своем.
На следующий день солнце было уже высоко, когда они наконец вышли из леса и приблизились к подножию гор. Здесь река заканчивала свой путь так же грандиозно, как и начинала его: земля расступилась, образовав отверстие, и река словно провалилась в него.
Мгновение
— Шалмирана находится там, уверенно сказал он. Алвин изумленно посмотрел на пего.
— Ты же говорил, что никогда не был здесь раньше!
— Я и не был.
— Тогда откуда ты знаешь дорогу?
Теон выглядел озадаченно.
— Не знаю… я никогда не думал об этом прежде. Наверное, у меня хорошо развит инстинкт, как и у всех жителей Лиса. Мы всегда находим необходимый путь.
Алвин скептически улыбнулся и последовал за Теоном. Вскоре они миновали холмы и вышли к странному плато с пологими склонами. После минутного колебания Теон начал взбираться вверх. Полный сомнений Алвин не отставал от него, на ходу составляя небольшую речь. Если подъем окажется напрасным, Теон узнает, что он думает об его инстинкте.
Приближаясь к вершине, они замечали, как меняется у них под ногами почва. Ниже она представляла собой пористую вулканическую породу, местами покрытую толстым слоем шлака, теперь же, неожиданно, перешла в твердое стекло, ровное и ненадежное, как будто некогда расплавленные реки с гор залили скалу. Край плато лежал почти у их ног. Теон добрался первым, а через несколько секунд к нему присоединился Алвин и безмолвно застыл рядом, потому что стояли они на краю не плато, как ожидали, а гигантской чаши, имевшей полмили в глубину и около трех — в диаметре. Стекловидная поверхность перед ними плавно опускалась вниз, достигала дна и так же плавно поднималась к противоположному краю. И хотя все вокруг заливал яркий свет, огромная выемка была черной. Они не имели ни малейшего представления, что за материал образовал этот кратер, никогда не знающий солнца. И это было не все — у них под ногами лежали бесформенные груды металла, разрушенные беспощадным временем. Но как ни странно, без каких-либо следов коррозии.
Когда глаза привыкли к этому неземному зрелищу, юноши заметили, что чаша все же была не такой черной, как она сначала им показалась, она искрилась, и отблески света, игравшие на ее поверхности, были столь быстрые, что глаз не успевал следить за ними. Они появлялись редко и сразу же угасали, как отражение звезд в бушующем море.
— Поразительно, — с трудом выговорил Алвин. — Но, что это? Это напоминает зеркало.
— Представить не могу, чтобы эта черная масса отражала что-нибудь. Она черна, может быть, только для наших глаз.
Может, здесь и находится крепость? Теон указал на лежащие на дне кратера камни. В очертаниях гигантских блоков угадывались признаки плана. На дне была заметна и узкая полоска земли. Чуть дальше друг на друге громоздились гигантские каменные блоки, напоминающие разбросанные игрушки великана. В одних можно было узнать часть древней стены, другие напоминали вход. Постройки поросли мхом, плетущимися растениями, карликовыми деревьями.
Итак, Алвин и Теон вышли к руинам Шалмираны. Если верить легенде, на эту крепость были брошены силы, способные стереть в порошок планету, и потерпели поражение. Это мирное небо тогда пылало огнем, рвущимся прямо из сердца звезд, и горы Лиса, должно быть, дрожали, как живое существо, в той яростной битве.