Не дели любовь...
Шрифт:
– Алексей, ну как ты? В порядке? – скрип отворившейся двери, и шорох врачебного халата, заставили Мартынова поднять голову на заглянувшего в палату доктора.
– Наверное, - невразумительно пожал плечами мужчина, невидящим взглядом уставившись на Петра Степановича.
– Там это… Ева очнулась и снова просит, чтобы привели тебя. Сегодня ока категорически отказывается слушать и слышать кого-либо еще. Я сказал, что ты скоро придешь. Готов вообще?
– А что я? Я так понимаю, смысла тянуть все равно нет. Ведь именно я должен с
– Алексей, не нужно воспринимать все в штыки. Просто, как я и говорил с утра, лучше, если она обо всем узнает от близкого ей человека. Да и первые дни она была слишком слабой, чтобы адекватно воспринять подобного рода вести.
– Я понимаю, - согласно кивнул мужчина, направляясь к двери, - тогда давайте поскорее с этим покончим.
– Да, конечно. А еще… - на мгновение замявшись, врач осторожно добавил, - к тебе там пришла Кира. Я не стал её сразу пускать, сказал, что ты отдыхаешь.
– Где она?
– Пока что сидит в приемной. Но не уверен, что её надолго хватит, потому как она как-то не особо поверила моим словам и продолжает рваться. Но я подумал, что для начала лучше так, чем…
– Правильно подумали, - поспешно перебил Алексей, - я с ней поговорю после. Давайте уже показывайте, где лежит Ева.
С этими словами Алексей выскользнул из палаты, давая понять Петру Степановичу, что больше ждать не намерен.
Прохладный, по сравнению с палатой воздух, мгновенно ударил в лицо, а запах медикаментов стал куда более явно щипать в носу. Похоже, в его палате было не так уже и плохо. Или он давно свыкся со всем? Да какая к черту теперь разница!
Оглядевшись по сторонам, мужчина заметил лишь несколько снующих по коридору медсестер. Оно и не удивительно время посещений еще не началось. Это только Киру к нему могли пустить пораньше. Уж что она для этого наговорила Петру Степановичу, сложно и представить. Но, тем не менее, его девочку пускали к нему хоть ранним утром, хоть поздним вечером. Практически в любое время.
Черт! Не его! Теперь уже не его! Не должен он её так мучить! Не теперь!
– Ну что, доволен, мрась?! – раздраженно зарычал неожиданно и непонятно откуда появившийся тесть, - ты видел, до чего ты довел девочку?
– пытаясь ухватить Мартынова за ворот футболки, - да я тебя по стенке размажу!
– Константин Игоревич, - вмешиваясь и пытаясь отодвинуть мужчину от Алексея, который и не пытался отбиваться, прикрикнул врач, - Вы же взрослый мужчина! Должны понимать, что находитесь в лечебном заведении, где ко всему прочему находится и Ваша дочь так же! Если не думаете о других, то подумайте о ней!
– Вот как раз о ней я сейчас в первую очередь и думаю! – раздраженно фыркнул Белов, наступая на Лёшу, - Ты меня понял, гаденыш! От тебя мокрого места не останется! От тебя и твоей рыжей сучки!
– А вот Киру сюда
– Да… пошел ты!
– несколько мгновений борясь с Мартыновым в молчаливой схватке взглядов, выкрикнул Константин Игоревич, поспешно отворачиваясь, - ты еще заплатишь за все!
– Хватит! – словно подводя итог, отметил доктор, - и давайте сдерживать свои порывы. Хотя бы при Еве. Ей сейчас и так будет не сладко. А если еще и вы вдвоем пересобачитесь при ней, так… Эх, - обреченно махнув рукой, - идемте уже.
И не давая возможности возразить, поспешно прошагал вглубь коридора, остановившись лишь на секунду у двери, за которой, судя по всему, и находилась Ева. После чего послав последний, предупреждающе укоряющий взгляд мужчинам, отворил двери.
– Петр Степанович?- вместе с этим послышался глухой голос жены и размеренный писк аппаратов жизнеобеспечения.
– Тихо-тихо, Евочка, - обеспокоенно заворковал врач, проверяя капельницу и пульс девушки.
– Папа? – пытаясь приподняться, прохрипела радостно, как только Белов, буквально отталкивая Лёшку с прохода, рванул вовнутрь палаты.
Хотя, если совсем откровенно, то Алексей и сам особо не торопился заходить туда. Боялся? Да, пожалуй. Впервые в жизни по-настоящему трусил. Как мальчишка. Черт, да он даже будучи мальчишкой, так никогда не трусил! А может развернуться и уйти пока не поздно? Пускай Константин Игоревич сам попытается стать несчастливым вестником. А что? Может хоть раз побудет не добреньким, все понимающим и решающим папочкой, а тем, кто реально способен сказать чего-то неприятное. Разрушить окончательно и так надломленную жизнь…
– Лёша? – все такой же тихий, но с нотками… радости(?) голос, дал понять, что уже поздно.
Ева его заметила. Заметила и кажется, обрадовалась. Чему было радоваться, Мартынов пока особо не понимал. Хотя уже наверняка мог знать, что радость долго не продлится. Не теперь…
Прикованная к постели, она, слегка повернув голову к двери, внимательно всматривалась в стоящего там Алексея. Слегка подрагивающие, потрескавшиеся губы, большая часть лица перебинтована, и спрятана под всевозможными повязками…
Интересно, неужели она за все это время так и не поинтересовалась, что это все значит? Или быть может, предпочитала не торопить события, и ей куда проще было жить какими-то выдуманными иллюзиями? Это было так не похоже на Еву… Вообще та девушка, что сейчас видел перед собой Лёшка, была слишком непохожа на его жену. Куда и подевался тот лоск и гламурное величие. Желание всегда быть лучше и выше всех… Озорство и игривость… Сейчас былую Еву в ней выдавали лишь карие, сверкающие надеждой, глаза... Боже, что же он с ней сделал! Что натворил?