Не для меня
Шрифт:
Дни в больнице тянулись бесконечно долго. Неделя за неделей складывались в месяцы. Мне сделали ещё одну операцию. Вставать по-прежнему было нельзя, но чувствительность ног вернулась, утраченные рефлексы восстанавливались. Корсет очень ограничивал мою подвижность, но я терпела.
Начались реабилитационные процедуры. Мне предстояло заново учиться ходить. Это был ад! От боли я готова была лезть на стены. Я проклинала судьбу за то, что оставила меня в живых и обрекла на эти пытки. Но в конечном итоге я научилась стоять, а потом и переставлять ноги, опираясь на ходунки. Для человека, который
Из больницы меня выписали не домой, а в санаторий на реабилитацию. Там в основном восстанавливались после ранений солдаты. Но часть мест выделяли через фонд социального страхования людям после инсультов и тяжёлых травм. Там мои мучения продолжились с новой силой.
Но я знала, к чему стремиться. У меня была чёткая цель. Я была уверена, что я смогу ходить и вернуться к нормальной жизни, всё зависело только от меня и моих стараний. А потому готова была терпеть и делать все эти кошмарные упражнения, лишь бы приблизиться к моей цели как можно быстрее.
Врач всячески старался поощрять мой оптимизм, но давал понять, что процесс реабилитации может затянуться до двух лет, восстановление будет постепенным и потребуется ещё не один курс, плюс постоянная гимнастика дома. Конечно, я мечтала, что спустя несколько недель уже смогу бегать, но пока моим самым большим достижением была ходьба с опорой на ходунки.
Вернувшись из санатория к маме, я оформила инвалидность и начала искать работу с учётом моих ограниченных физических возможностей. На удивление, на сей раз повезло довольно быстро. Возможно, дело было в том, что фирма, трудоустроив инвалида, получала некоторые льготы от государства.
Меня взяли секретарём в фирму, которая занималась импортом и оптовой продажей хозтоваров. В мои обязанности входило сидеть в приёмной, отвечать на звонки, принимать и отправлять корреспонденцию, при необходимости переводить письма и документы. За дополнительную плату меня обещали брать на деловые встречи, если понадобится переводчик с немецкого. Я быстро включилась в работу, для меня в ней не было ничего сложного.
С жильём вопрос тоже решился. Зарплата у меня была небольшая, снимать отдельную квартиру мне было не по карману, поэтому я сняла комнату в квартире с хозяйкой. Она была на первом этаже, близко к офису. Мне всё ещё трудно было подниматься по лестницам и ходить на большие расстояния, поэтому я была очень довольна снятой комнатой. Хозяйка меня не слишком доставала, мы с ней даже подружились.
Страховая мне выплатила денег меньше, чем я надеялась получить. После погашения невыплаченной части кредита осталось совсем мало. Я отложила эти деньги на “чёрный день”, понимая, что мне ещё понадобится лечение, а даже курсовка в тот санаторий, где я была после больницы, стоила очень дорого.
Впервые мой новый босс взял меня с собой на деловую встречу в качестве переводчицы месяца через два после того, как я начала работать. Она проходила в ресторане. Шеф встречался с представителями немецкой фирмы, у которой он хотел напрямую закупать большие партии бытовой химии. Под конец встречи я отлучилась в туалет. Возвращаясь в зал, я столкнулась со Столяровым.
— Здравствуйте, Александр! Я так рада вас видеть! Я
— Как твоя спина?
— Уже намного лучше. Хожу понемногу.
— Я смотрю, ты вернулась к своим привычным занятиям?
— В каком смысле?
— Снова работаешь помощницей бизнесмена. С теми же функциями, что и у Ганеева?
Я поняла, к чему он клонит, и растерялась. Мне было ужасно обидно, хотя Леонид преподал мне хороший урок, и теперь я была готова к тому, что все меня будут воспринимать исключительно по ошибкам прошлого.
— Я сейчас не в том положении, чтобы перебирать работой. Я работаю секретарём и по совместительству переводчицей. Принимаю звонки, отправляю и принимаю корреспонденцию, перевожу документы. Иногда буду переводить вживую на встречах, как сегодня. Ничем из этого у Ганеева я не занималась.
Вероятно, он заметил, что голос у меня задрожал, и переключился на другую тему.
— Вот как? Извини, если обидел. Кстати, немецкий у тебя отличный.
— Спасибо. Я с детства очень любила иностранные языки.
— А образование у тебя какое?
— Педин, учитель младших классов.
— А почему не учитель иностранных языков?
— Куда баллов хватило, туда и поступила. Я шла после колледжа, по правилам профильный экзамен сдаётся устно в самом университете, не в форме внешнего независимого тестирования. Так что оценки наверняка не всегда объективны.
— Ясно. А что с твоим лечением?
— После больницы я прошла реабилитацию в санатории, мне соцстрах оплатил. Через несколько недель нужно повторить, я уже купила путёвку.
— Можно будет тебя там проведать, посмотреть как ты занимаешься?
Вопрос меня удивил, я пожала плечами и ответила:
— Если вам интересно, то приезжайте, конечно.
— Дай свой телефон. Я забью свой номер и сохраню себе твой.
Пока Александр проделывал манипуляции по обмену номерами телефонов, я разглядывала его. Интересно, сколько ему было лет? Выглядел молодо и очень симпатично. Высокий, стройный, подтянутый. Глаза светлые, пронзительные, будто смотрели и видели меня насквозь. Наше первое общение оставило о нём очень неоднозначное впечатление. А то, что он спас меня, совершенно постороннего человека, из-за которого в прошлом у него были неприятности, меня потрясло до глубины души. Я не думала, что такие люди существуют. Да, я слышала, что есть бизнесмены, которые много денег жертвуют на благотворительность. Но эти деньги в основном предназначались больным детям, но никак не мне, учитывая моё прошлое.
Глава 18
Александр
Расставшись со столь значительной суммой под воздействием стресса, я потом никак не мог понять, сожалел ли об этом импульсе. Может, если мне вдруг захотелось отдать деньги на благотворительность, стоило поискать кого-то, более нуждающегося в них? Почему я решил, что девица, явно не очень высоких моральных качеств, заслуживает такой щедрой помощи? Не то, чтобы я жалел о содеянном, но неплохо было бы понять, откуда вдруг во мне проснулась такая тяга к совершению добрых поступков.