(Не)добрый молодец
Шрифт:
— Грош, двойной грош, полугрош, трояк, — начал перечислять монеты Елизар. — О! Даже ефимок есть! А ещё шостак, полторак, солид, ну и полугрошиков куча. Ну что, Вадим… Поздравляю тебя! После этого можно в село и не идти, с такой-то добычей! Да, повезло.
Вадим промолчал. Ладно бы золото было, а то серебро, пополам с медью. Чему тут особо радоваться?
— Да, не хотелось бы в село идти, но, всё же, придётся, — продолжал кузнец. — И оружия пошукать ещё, хотя мы им уже и так разжились, и денег поискать, да и продуктов собрать. Мертвяки всю скотину выгнали или сожрали, поэтому не разживёшься ничем.
Вадим кивнул, а в голове у него промелькнула мысль, что до зимы они вряд ли протянут. Но на всё воля Божья, и он поневоле перекрестился. Кузнец только усмехнулся и пошёл вперёд, а Вадим подумал, что в такой обстановке поневоле начнешь в Бога верить, да и не только в Бога… Он хмыкнул и уверенно зашагал вслед за кузнецом.
Пристёгнутая к поясу трофейная сабля тут же начала бить его по ногам, мешая идти. Вздохнув, Вадим снял её и сунул в заплечный мешок. Толку-то от неё сейчас? Кистень ближе и понятнее, да и выручал не раз. А килич или клыч пусть пока отдохнёт от дел ратных.
— Освятить его надобно и рукоять немного переделать, — снова включился в разговор кузнец. — А то вобрал он в себя дух смердящий и смерти предыдущих владельцев. Нехорошо это, мешать будет. По себе знаю, лучше снять с него чёрное проклятье, вот тогда он заслужит, как полагается. Новую жизнь получит. Сталь добрая, мастер делал, но не для богача, а для уважаемого воина, потому до сих пор и цела.
Кузнец оглянулся на Вадима и, замолчав, снова пошёл вперёд. Вадим постепенно догнал его, и они бок о бок вышли на окраину села. Оно встретило их той же пустотой, что и окружающий лес.
— А ты заметил, Вадим, что как только мы перебили всех бесноватых, то начали свиристеть птицы? — кузнец остановился, прислушиваясь к «говорящей» тишине.
— Ммм, вроде, да.
— Начали петь, начали, — кузнец покачал головой, — а вот в деревне снова тихо. Значит, есть они ещё тут. Валяются по кустам или прячутся где. Нужно осмотрительнее быть. Не ровен час, нападут.
Переглянувшись, они стали осторожно заходить и обшаривать дома, начав с тех, в которых не побывали в прошлый раз. Село молчало, пялясь на пришедших открытыми дверями изб, да тёмными проёмами окон и воротами разрушенных сараев.
Впереди показалось большое строение, им оказался дом старосты. Возле его крыльца лежали несколько полуобъеденных скелетов, да и внутри было не лучше. Но здесь кузнец разжился ещё парочкой топоров, копьём и хорошим ножом. Выйдя из дома, они подошли к возвышающемуся земляному горбу, поросшему травой. Видимо, отдельный подвал для хранения мяса, ледник, если по-другому. Дверь, ведущая в подвал, была целой и заперта не только деревянной щеколдой, но и подпёрта толстым дрыном.
Подойдя, они открыли её, и тихий скрип дверцы нарушил мёртвое безмолвие неглубокого подземелья. Внутри стояла тишина. Тишина и темнота.
Вадиму хотелось заорать туда.
— АААА! Мертвяки, выходи! — Ну, или ещё что-нибудь похожее. — Шкуры вонючие, враги ё!
Что хотел сделать кузнец, оставалось неясным, но он сказал.
—
— А может, где и были?
— Может и были, дак то ж мертвяки, бросили всё, да незнамо где. Они же себя не помнят. Где померли, там и оружие осталось, но сомневаюсь, что у них пищали имелись. Може, пистоли?! Да найди их сейчас?! Хотя, судя по всему, многие погибли в бою со своими же, вот и оружия потому много валяется. А кто чуть позже обернулся, если его в бою поранили, да сразу не убили. Вот они и лезут: то один, то другой, хотя уже давно должны бродить все вместе. И тот бес, который от нас сбежал, в богатой одежде, он тоже куда-то делся. Может, где-то тут прячется.
— Так что делать будем, Елизар?
— Нужно лезть, но без огня, это всё равно, как на Голгофу. Давай факел сделаем и бросим туда. Обождём и осмотрим всё.
Вадим пожал плечами, он-то не против, решение казалось очевидным. Поискав вокруг, они набрали пук сухой травы, содрали березовую кору с дерева. Затем обернули всё это вокруг палки, связали сухими стеблями, подожгли кресалом и кинули в темноту погреба. Факел запрыгал по земляным ступеням и, зашипев от влажности, осветил внутренности погреба.
Взорам Вадима и кузнеца открылось небольшое пространство со свисающими крюками, на которых ничего и не виднелось. Дальше искрил ледник, поблёскивающий в свете пламени искорками прошлогоднего льда. Спустившись уже без опаски, они собрали с поверхности льда несколько больших пластов свиного сала.
— Жаль, что больше ничего нет, — кузнец с досадой осмотрел почти пустой ледник. Всё выволокли, ироды. Ладно, давай набивать мешки, и в обратный путь.
Выскочив из погреба, они осмотрелись. Наверху ничего не произошло во время их отсутствия, всё также пустынно и тихо, только ветер шевелил листву кустарников и деревьев, и это пугало. Всюду чудились мертвяки.
«Особенно весело будет здесь ночью, наверное», — подумал Вадим и поёжился. А кузнец всё не успокаивался в своей жадности.
— Нужно ещё поискать. Место в мешках есть пока. А то грех возвращаться назад полупустыми.
Вадим ничего не сказал, грех он видел совсем в другом, но по своей привычке промолчал. Надо, так надо, и они двинулись дальше вдоль села. Но тут возле одной избы из бурьяна вдруг поднялся бес и с боевым мычанием бросился на Елизара. Удар бердыша навечно упокоил несчастного, а они пошли дальше. Добыча прирастала, но особенно ценного ничего они больше найти не смогли. Видно, что крестьяне небогатыми оказались, а отряд, напавший на село, небольшим.
Время уже подошло, между тем, к подани, по старославянским часам. Уж и вечер недалёк. Вадим взглянул на солнце, время, скорее всего, около четырёх дня. Напоследок они решили осмотреть ещё одну избу, которая казалась немного больше остальных, а возле неё размещалось большое двухэтажное здание, похожее на сенной сарай.
В доме трофеев обнаружилось мало, разжились они только медной монетой, крупой да хорошей кухонной утварью. Пора бы возвращаться обратно. Здесь уже становилось опасно, а трофеев становилось всё меньше. Но кузнец так не считал.