Не доставайся никому!
Шрифт:
– Чего это? – не поверил друг Назаров. – С чего ты взял?
– С того, что спросил перед выпиской, что ей можно, а чего нет. – Петр Иванович загрузил Алисину тарелку отбивными, куриной ножкой, прикрыл сверху все картошкой и поставил перед ней. – Пока ты там коридорные стены лопатками грел, я к врачу смотался и спросил кое о чем.
– И что?
Алисе вдруг стало интересно слушать этого пожилого дядьку, которого она неосторожным своим словом определила себе в отцы. Речь его была пускай и не совсем правильная,
– Узнал, например, что тебе можно кушать, сколько нужно отдыхать, чем тебя пырнули, тоже выяснил, и чем это тебе может грозить в дальнейшей твоей жизни, – объяснил Аристов и сел с ней рядом.
Тарелку, которую он поставил перед собой, Алиса всегда использовала под окрошку и салаты. Она больше напоминала маленький тазик, в нее Аристов сгрузил все почти, что разогрел и приготовил. Сашку он обслуживать не стал. И тому пришлось самому готовить себе бутерброды и чай.
– Ты кушай, кушай и папу слушай, – пробубнил Петр Иванович с набитым ртом. – Я тут походил по двору, пока ты в больничке лежала, поговорил кое с кем… Тут такое дело, дочка, может, ты против будешь… Но я твоим отцом назвался в жилищной вашей конторе.
– Отлично! – просипел Сашка и стукнул кулаком по столу. – Отлично! Жила себе жила Алиса наша двадцать пять лет и вдруг папочку обрела в образе уголовника. Кто тебя просил языком молоть?!
– А мне спрашивать было некого, – резонно возразил Петр Иванович, деловито расправляясь с обильным завтраком, на уголовника он, похоже, не обиделся. – Мне работа нужна. О дочери заботиться надо, лекарства там всякие покупать, отдых опять же организовать ей летом. Ты разве поможешь мне с работой-то?
– И не надейся, – фыркнул Сашка и поерзал пальцами по щеке, которая вчера к столу была приплюснута. – Век помнить буду, как ты меня приложил.
– На здоровье, – покивал Петр Иванович, доел все, тарелку отправил, не вставая со стула, в раковину, посмотрел на Алису будто даже по-отцовски, строго очень, и спросил: – Ты мне вот что скажи, дочка, ты зачем в это болото полезла?
– В какое? Никуда я не лезла. О чем вы?
Она, конечно, поняла, о чем он, но решила немного повалять дурочку.
Как-то все очень стремительно стало развиваться в ее жизни. Жила себе жила после смерти бабушки в гордом и необременительном одиночестве, и тут вдруг бац – и отца вам нате, и жениха. Похоже, она к этому не совсем готова. С «папой», правда, как-то еще можно мириться, завтрак вон приготовил, о здоровье ее печется, об отдыхе летнем, болтает наверняка, но все же слушать приятно. Не было же папы у нее никогда, да и теперь вряд ли будет.
А вот что касается жениха!
Сашку она когда-то любила, спорить трудно. Но это было очень давно, да и перегорело все в ней. Кажется, перегорело.
Да, она скучала, когда его долго не видела. И даже бесилась, когда
Но не представляла она себе их совместной жизни. Не видела ее в радужных мечтах. Кого угодно видела, о ком угодно мечтала, только не о нем в роли своего мужа.
– Ладно, – миролюбиво хмыкнул Аристов и посмотрел на нее с теплой улыбкой. – Не хочешь говорить, так я сам узнаю.
– Что узнаете?
– Узнаю, с чего это вдруг на тебя в твоем собственном доме напали. И не просто чтобы ограбить или как женщину тебя… Ну, ты понимаешь, о чем я? – он смутился.
– Понимаю, – кивнула Алиса, поражаясь мысленно тому, что грабеж и насилие Аристов считает делом обычным и простым.
– А напали на тебя, дочка, только лишь для того, чтобы убить. Мешаешь ты кому-то. Вопрос – кому? – Тут Петр Иванович резко качнулся в сторону притихшего, задумавшегося Сашки. – Может, бабе твоей она мешает, а, участковый?
– Бабе? – тот вздрогнул. – Какой бабе?
– Жене твоей, голова! – подсказал Аристов с раздражением.
– Светке?! Да ты что, рехнулся?! – возмутился Сашка. – На хрена ей надо убивать Алису?!
– Чтобы избавиться от соперницы, к примеру, – подсказала Алиса, мысль показалась ей не такой уж и безрассудной. – Устала она тебя ревновать ко мне, вот и…
Повисла напряженная тишина, в течение которой Сашка рассматривал их обоих неприязненным взглядом. Так смотрят на заговорщиков.
– Не было ее в тот день во дворе, – наконец проговорил он, вдоволь насмотревшись. – И дома вообще не было.
– И даже в городе! – недоверчиво фыркнул Аристов. – Кто ж говорит, что она сама заточку ей под лопатку воткнула?! Тут явно мужицкая рука работала. Нанять-то она его запросто могла.
– Кого его? – на раскрасневшемся разгневанном лице Назарова отчаянно заходили желваки.
– Убийцу, – запросто пояснил Петр Иванович, резво встал со стула, метнулся к плите и загремел чайником. – Дочка, чай будешь?
– Дочка! – со злостью фыркнул Сашка и даже плюнул себе под ноги, попал прямо на носок и еще сильнее разозлился. – Алис, скажи, чтобы он тебя так не называл, ну!
– Почему? – удивленно отозвалась она, с благодарностью взяла из рук Аристова большущую чашку чрезвычайно крепкого чая с лимоном и снова воскликнула: – Почему? Он мне если не по родству, то по возрасту как раз в отцы годится. Пусть как хочет, так меня и называет.
– Замечательно! – Сашка с силой шлепнул себя по ляжкам, обтянутым тренировочными штанами, он в них к ней ночью прибежал после ее звонка. – Папочка, значит! Ну, ну… Может, ты его и жить у себя оставишь, а?!