Не говори мужчинам «НЕТ!»

Михалкова Юлия

Да, мы в детстве себя не жалели, рисковали, участвовали в различных авантюрах. Набивали синяки, зарабатывая личный опыт. И это тоже хорошо. Чем больше шишек ты набьешь в детстве, тем меньше у тебя их будет во взрослой жизни. Учебники читать нужно. Взрослых слушать – конечно. Но личный опыт – бесценен.

В этом плане сложное, но очень конкретное время 90-х, верхне пышминские типичные дворы и местные резкие парни начали формировать меня как личность. Пространство моего детства определялось и объяснялось этими тремя точками, которые стали для меня впоследствии опорой для прыжка вверх.

Возвращаясь к детским

фотографиям. Вот я – маленькая девчушка на лыжах. Снимок черно-белый, но я вижу, как горят у меня щеки. Еще бы, пять километров на беговых лыжах, да на уральском морозе – вот это да!

Или вот я – такая красавица около березок. В спортивном костюме – он на размер больше, но зато красивый.

Или еще смешной кадр. Мне лет десять. Стою у себя в комнате. Чуть растрепанная, запыхавшаяся. Улыбка до ушей. Видимо, забежала с улицы домой и через секунду одной ногой уже снова в подъезде. Потому что мы не сидели дома.

Что объединяет все эти фотки? Улица. Мы, дети позднего СССР и начала 90-х, буквально жили на улице: с утра до вечера гуляли. Дома только ели, спали и отмечали день рождения. Сложных гаджетов тогда еще не изобрели, до изобретения «Инстаграма» было больше 20 лет. Ничего сложнее тетриса и пульта от «Дэнди» мы в руках не держали. Первый и единственный на всю округу компьютер, который появился у одного моего школьного знакомого, воспринимался в 95-м году, как нечто инопланетное и малоинтересное.

Улица меня многому научила, в том числе общению с парнями. Улица – это пространство приключений и реальных испытаний. Мы гуляли по стройкам без касок, мы лазали по деревьям, ходили в походы, жгли костры и плавали на самодельном плоту по озеру. Беспокоились ли за нас родители? Думаю, да. Но спасибо им, что давали возможность самостоятельно исследовать мир.

Почему мне кажется важным рассказать об этом в контексте общения с мужчинами? Успешные мужчины – мои ровесники и старше – в большинстве своем тоже росли на улице. Школы, двор, драки, настоящая дружба, любовь и приключения. Поэтому, перед тем как начинать разговор с мужчиной, у меня не возникает ощущения неравенства. Интуитивно, на сотые доли секунды я возвращаюсь в свое детство и думаю, как бы мы с тобой встретились, будь нам по десять лет? О чем говорили бы, на какие авантюры отважились?

Как-то мой дядя – военный разведчик – рассказывал мне, что нечто подобное бывает у тех, кто служил в армии. Один может быть министром, а другой – сторожем на заводе. Но, если они оба служили в ВДВ, то, как говорят, начинают друг к другу относиться как братья. Общность, командность, взаимовыручка.

Таким ВДВ для меня является двор моего детства. Я всех примеряю к нему. Уже потом, пообщавшись, делаю выводы о том, что за человек стоит передо мной, из какого он теста.

Мы все выросли разными. Но двор дал нам кое-что общее: самостоятельность и дух здорового авантюризма.

У нас во дворе всегда была своя банда: мальчишки, девчонки. Состав иногда менялся, но принцип оставался – работа в команде.

Первый вывод, который я сделала в общении с парнями: их лидерство оспоримо. В десять лет мои подружки считали, что мальчик должен быть сильнее, умнее, смелее. А девочка – послушнее и красивее. Такая установка постепенно начала вызывать во мне внутренний протест. Причина банальна. Во-первых, я ничего никому не должна.

Во-вторых, жизнь проходит, а парни нечто захватывающее предлагали редко, силу не демонстрировали, ум и смелость хранили про запас.

Шажок за шажком, я начала чуть настойчивее проявлять инициативу в вопросах организации новых героических миссий. Первый успех не заставил себя долго ждать. Где-то в середине мая я предложила: «Ребята, давайте корабль построим? Водоем рядом есть. Классно будет!»

Действительно, в пределах километра от дома, в районе садовых участков, было несколько прудиков. Сейчас я понимаю, что это обычные большие лужи или пожарные водоемы. Но тогда нам казалось, что мы стоим на берегу бушующего моря. Ходили дворовые легенды, что там глубина триста метров, и на дне затаилась хищная рыба. Супер! Опасность! Полный вперед! Тем более – корабль надо делать о-бя-за-тель-но. В те годы у детей действовало простое правило: чем опаснее – тем интереснее.

Разумеется, мальчиков поразил масштаб моей судостроительной мысли, было видно, как загорелись у них глаза. Но так сразу соглашаться с девчонкой было не «по-пацански», не «по-пышмински». Начали скептически хмыкать, с трагически серьезным видом преувеличивать сложность предприятия и даже намекали, что девчонок на борт не возьмут. «Ага, чего придумали! Еще как возьмете», – подумала я про себя, но в громкие споры тем не менее вступать не стала. Для меня было принципиально важно, что инициативу в целом одобрили. С моей стороны звучала только похвала за каждое промежуточное достижение.

Судно удалось на славу: две старые покрышки, доски, квадратный метр фанеры и старый ковер. Корабль мечты. Самое интересное, что в итоге он поплыл. И наш экипаж в составе четырех человек достиг центра пруда. Помню, надвигалась туча, и я, шмыгая простуженным носом, чувствовала запах дождя – один из моих любимых ароматов. Он шел где-то в паре километров, но теплый влажный воздух с оттенками вымоченного разнотравья и промокшей хвои долетал до меня и только раззадоривал воображение. На фоне мятой, сизоватого оттенка тучи плеск волны производил на нас впечатление тихоокеанского шторма из сериала про Кусто. Волна накатывала, ноги промокли. В тот момент нам на минуту показалось, что мы не возле дома, в пригороде Екатеринбурга, а где-то далеко, в героическом странствии, где у нас нет никакой страховки, ни помощи извне, и все зависит только от нас самих. Мы, как юные магелланы, отправились навстречу неизвестности и были этому счастливы до дрожи в ногах.

Успех этого предприятия позволил мне сделать очевидный вывод: девочка может брать инициативу в свои руки.

Продолжая развивать свою девичью философию, я начала тестировать пределы инициативности: до каких пор можно давить на парня, чтобы его не взбесить? Месяца три мои еженедельные предложения «А давайте, мы…» принимались спокойно, с умеренным энтузиазмом: мы строили штаб на дереве, собирали макулатуру, ходили в лес. Обычные развлечения детворы.

Все шло хорошо до того момента, пока я не начала учить парней, как разжигать костер и что брать с собой в поход. «Вася, ты веточки березовые не клади, лучше сосновые. А где береста? Коля, не нужен перочинный ножик, лучше еще яблок возьмем», – лезла я под руку. И однажды все-таки услышала это: «Я пацан, я лучше знаю. А ты, девчонка, отойди».