Не говори «прощай»!
Шрифт:
— Я польщен.
— Удивительно, ведь вы, говорят, не обделены вниманием. О, посмотрите, кажется, к нам собирается присоединиться лорд Уиндемир.
Проследив за ее взглядом, граф заметил пожилого лорда, направлявшегося к ним через залу, и криво усмехнулся, но ничего не сказал.
— Всеобщее посмешище, рогоносец Уиндемир, — добавила Китти, зорко наблюдавшая за его реакцией. — Или до меня дошли неверные слухи?
— Боюсь, воображение синьора Уиндемира намного превосходит его храбрость, — ответил итальянец. — У него была превосходная возможность отомстить
— Значит, на самом деле вы вовсе не ухаживали за его женой?
— Ухаживал ли я за леди Уиндемир? — удивленно поднял брови граф. — Возможно, и ухаживал, но уж, конечно, не с целью сделать ее мужа рогоносцем, как вы изволили выразиться.
— А с какой же еще, позвольте узнать?
— Вы чересчур прямолинейны, синьорина!
— А вы, милорд, слишком уклончивы.
— Видите ли, вы задали вопрос, на который нельзя дать прямой ответ. Но, как бы то ни было, лорд Уиндемир чувствует себя оскорбленным. Он отказался от дуэли, но все равно продолжает бросать на меня убийственные взгляды на каждом званом вечере, на каждом балу. Полагаю, он вынашивает план мести.
— Похоже, вы любите флиртовать с опасностью не меньше, чем с женщинами!
— Вы правы, милая мисс Фонтэйн, — ответил итальянец, глядя ей прямо в глаза, — если бы не волнующее ощущение опасности, было бы совсем неинтересно жить на свете.
Внутри у Китти как будто что-то оборвалось: так мог бы сказать Кэмерон.
— Авели, мне надо с вами поговорить! — потребовал подошедший лорд Уиндемир.
— Ах, это вы, синьор Уиндемир, — с самым непринужденным видом повернулся к нему итальянец. — Как мило, что вы меня нашли! Я бы рад с вами, как говорят у вас, в Англии, поболтать, но увы, я только что пригласил на тур вальса мисс Фонтэйн. Надеюсь, вы нас извините.
Подхватив девушку под руку, он повел ее в центр залы и закружил в танце под чарующую мелодию Штрауса. Китти двигалась словно в трансе — на нее как будто дохнуло могильным холодом.
— Что вы только что сказали? — обретя наконец способность говорить, спросила она.
— Не понимаю… — бросил на нее удивленный взгляд граф. — О чем вы?
— Вы сказала что-то насчет волнующего ощущения опасности…
— А вы со мной не согласны?
Его итальянский акцент не вызывал никаких сомнений и взгляд казался таким бесстрастным, что в душе Китти засомневалась, не ошиблась ли она снова, уже в четвертый раз? И все же в глубине нарочито спокойных глаз графа мерцал какой-то загадочный огонек, напоминавший ей о Тигре. И в том, как граф, вальсируя, обнял ее, было что-то волнующе знакомое… Или у нее чересчур разыгралось воображение?
— Отчего же? Согласна. Я и сама люблю иногда рискнуть… — проговорила она.
— Еще бы! Вы же бесстрашная летчица. — Граф заявил это столь восторженно, что Китти внимательно посмотрела на него, опасаясь насмешки. — Вы отважная молодая женщина, которая летает на аэроплане, заставляя публику трепетать от страха, — продолжал он. — Надо вам сказать, синьорина Фонтэйн, что вы в Лондоне стали просто
— Неужели? А я думала, это ваше имя у всех на устах.
— Что вы, куда уж мне до вас! Тех, кто меня знает, можно пересчитать по пальцам, — с напускной скромностью пожал он плечами.
— Ну это тех, кто вас знает как графа Авели, — согласилась она, чувствуя, как учащенно бьется ее сердце, хотя они танцевали медленно. — Но я говорю об известности, которую вы снискали благодаря ночным приключениям.
— Боюсь, вы наслушались сплетен, которые распространяют обо мне добродетельные мамаши девиц на выданье, — рассмеялся итальянец, — и ревнивые мужья. Уверяю вас, на самом деле им решительно не о чем беспокоиться.
— Вообще-то я имела в виду не любовные приключения, — уточнила девушка, — а те, для которых нужна поистине кошачья ловкость.
— Mi dispiace, signorina. Non capisco [4] , — покачал он головой с сокрушенным видом. — Должно быть, я недостаточно хорошо владею английским.
Но Китти уже заметила странный блеск в его глазах.
— Мне кажется, мы с вами уже встречались, — сказала она.
— Наверное, в другой жизни, — усмехнулся он.
4
Я не понимаю, синьорина.
— Значит, вы отрицаете, что мы уже виделись?
— Что вы! Я никогда не посмел бы перечить столь очаровательной женщине, хотя не могу не отметить ваше чересчур богатое воображение.
— Да вы не Макс Авели, а самый настоящий Макиавелли!
— Раз вы настаиваете, давайте подумаем, где мы с вами могли встретиться — в Париже? В Милане, Будапеште? Нет, скорее в Стамбуле, этой осенью. Я ведь так много путешествую!
— Предлагаю другой вариант ответа — вчера поздним вечером, в темноте.
— И в укромном уголке, как кот с кошкой, да? — заметил он серьезно таким тоном, что у Китти мурашки пошли по телу, потому что ей снова вспомнились обжигающие ласки Тигра.
— Хватит притворяться, Макиавелли, — одернула его она.
— Отдаю должное вашей сообразительности, и все же зовите меня лучше по-прежнему — Макс Авели, — усмехнулся он, явно довольный, как будто Китти сделала ему комплимент.
— Или вам больше по душе ваше прозвище — Тигр?
— Похоже, вы принимаете меня за легендарного взломщика, — проговорил итальянец, окидывая ее веселым взглядом. — Откуда такая уверенность?
— Назовем это интуицией.
— А-а, хваленая женская интуиция…
— Обычная интуиция, которая позволяет распознать любителя приключений.
Веселый огонек в его глазах угас, граф посмотрел на девушку испытующе, заставив ее смущенно потупиться.
— Мне кажется, дело не в интуиции, просто вы вспомнили, что чувствовали в моих объятиях, — притянув ее к себе, сказал он тихо, и Китти вздрогнула: его итальянский акцент исчез, голос стал вкрадчивым и обольстительным, совсем как тогда у Тимсли.