Не грози императору!
Шрифт:
Ресторан и в самом деле оказался простеньким. Десять столов, два официанта и один запыхавшийся управляющий. Уютом здесь и не попахивало. В таком даже свадьбу не закатишь, засмеют. Единственное, что придавало этому месту шарма, были скрипач и саксофонист, поочередно сменяющие друг друга на протяжении всего вечера. Играли они, кстати, неплохо, я даже на какое-то время выпал из реальности, с головой погрузившись в воспоминания.
– Скажи-ка Тёма, что ты думаешь о Шуйской? – очнулся я, когда мелодия прекратилась и в зале
Сразу по приезду мы заняли самую дальнюю кабинку в зале ресторана, и в ожидании Пустоделова, заказали по чашечке паршивого кофе. Красота!
– Ты серьёзно?
– Я что-то не то спросил?
– Да о ней каждый клановец на нашей базе мечтает. Не видел, как парни в кучки сбиваются и хотят за ней, как цыплята.
– Ну это они, а ты сам-то как?
– Не, мне больше рыженькие нравятся, – уклончиво ответил Темников. – Что поярче люблю, и чтоб простынь обязательно атласная. Белая.
– А кто нибудь у неё есть?
Темников посмотрел на меня косо и поцокал языком.
– Она ж на ваш Род работает. В смысле… Ну ты понял. Сам у неё и спроси.
– Значит одна, потому такая и злобная.
– Да, – одновременно проговорили мы.
В этот момент у Артёма зазвонил телефон и он отвлёкся на разговор.
«Ах же ж сукин сын! Пять трактатов за раз!» – тишину в голове разорвал голос Сигбаурда. – «Не хочешь спросить чем я занимался?»
«Мне сейчас некогда, старый. Нас хотят убить и возможно в этот самый момент мы находимся на прицеле».
«Ужас какой, кстати, моё прекрасное ментальное тело просто трясёт от наслаждения! Такого прилива сил я не испытывал много лет. Гульгамот тоже поправился. Вырос, зараза, почти в два раза. Скоро нам здесь будет тесно».
«Как подыщу для тебя подходящее тело, обязательно проведу ритуал. Хм. А что если…»
«Только попробуй! Запихнёшь меня в тело какой-нибудь девки и я…»
– Грозин, он здесь. Выходим, – бросив трубку, проговорил Темников.
Из кабинки мы вышли в тот момент, когда в главный зал вошли двое. Первого никто из нас не знал, а вот второй, судя по описанию, был Пустоделовым. Долговязый парень, в светло-бежевом костюме и замызганных серых туфлях.
Он подозрительно окинул взглядом зал и уставился прямо на меня. Сука! Ну надо же так!
С места мы сорвались одновременно, но посостязаться в скорости у нас так и не вышло.
Темников сразу ушёл в отрыв, а я, запнувшись об не пойми откуда взявшегося засранца в клетчатой жилетке, едва не растянулся на мокром от разлитого алкоголя полу. Твою ж мать! Куда ты прёшь, лобок на ножках?
Я чертыхнулся и уже собрался было бежать дальше, как парень развернулся и крикнул мне в ответ.
– Смотри куда говноступами своими шагаешь, безродный!
Я с самой, что ни на есть, добродушной улыбкой развернулся и одарил наглеца таким взглядом, от которого тот интуитивно попятился. Играющая
– Повтори, что ты сказал? Я не расслышал.
– Научись для начала манерам, чтоб знать, как к высокородным обращаться, – плешивый немного наклонился и, скаля торчащими вперёд зубами, медленно произнёс по слогам. – Все-го хо-ро-ше-го! Чернь!
Э! Это ж мой конёк, юродивый! Непорядок, придётся вас научить уму-разуму, мил человек.
Я схватил недоумка за шкирку так, что тот повис на моей руке, как тряпка на ветру, и рывком подтянул к себе. Какой же ты жалкий, пирожочек ты бабушкин! Такому даже пинка дать, нога не поднимется. Что ж с тобой делать?
Видимо, в этот самый момент Сигбаурд отвлёкся от своих очень важных дел и случайно подслушал мои мысли.
«Слушай, а может ему того, по щам надавать, за такое поведение. Совсем молодёжь обнаглела. Что-то раздражает он меня сильно. Смотри как глядит».
«Хорошая идея, старый! Ты становишься социально-ориентированном элементом общества. Каждого зажравшегося гада всегда нужно сажать на его законное место – на жопу».
Я тормознул проходящего мимо официанта и, не отпуская болтающегося на руке недоумка, поманил того пальцем.
– Уважаемый, а что это вы такое несёте? Какое профессиональное исполнение! Какой аромат! Наверное, пальчики оближешь?!
– Купатки, ваша Милость, из мелко рубленной мраморной говядины! – засиял официант. Разве, что каблуками не пристукнул. – «Дё ма пасьён дю щеф», господин, от нашего замечательного шеф-повара!
– Ох ты ж, ёшкин кот! Сойдёт. Позвольте-ка нам, любезный, парочку, – я бесцеремонно взял салфеткой две толстеньких, хорошо прожаренных колбаски, и взвесил их в руке. – Самое то! Я оплачу. В двойном размере. Передайте шеф-повару, что виконт Павел Грозин оценивает его мастерство по достоинству!
– Но… ваша Милость! Это блюдо для господина Петронио Дармота, подданного Римской Империи. Он почётный гость в нашем заведении.
– Кого? Пе…Пе…Дармота? Не слышал о таком. Давайте так, я дам вам пятьсот рублей, а вы подарите господину Дармоту бутылку самого лучшего вина, которое у вас только найдётся, а сдачу можете оставить себе. Устроит?
– Более чем, господин, – официант расплылся в улыбке и отошёл в сторону.
Молодой барон испуганно захлопал глазами и попытался вырваться.
Дошло наконец-то? Думал, я тут тебя жаренностями чествовать буду?
– Иди-ка сюда, родной. Как ты меня назвал? Безродный? Ах ты ж, паскудник невоспитанный! Позволите, мадам? Вам лучше пересесть, будет брызгать.
Я усадил барончика за стол, сунул ему в рот подвернувшуюся под руку тряпку, обездвижил небольшой порцией повышенной гравитации и только после этого, с хорошей такой оттяжечкой, хлестанул купатиной по торчащим губищам.