Не грусти, Калифорния!
Шрифт:
Айвен шел в фургоне под номером два вместе с проводником, и святыми отцами. Вот они впереди, идут рядом, о чем-то оживленно разговаривая. Периодически священники идут пешком, разминая ноги. Оба пастора, хотя один из них был католиком, придерживались традиции свободы в выборе одежды вне служений, но при этом соблюдали традиции скромного внешнего вида, избегая бросающихся в глаза украшений. Оба предпочитали черный цвет, но имели также длинные куртки, и штаны светлых тонов в своем гардеробе для этого похода. Конечно, оба имели и длинные накидки, но сейчас их
Который раз юноша подумал, что им чрезвычайно повезло с проводником. Он водил караваны сначала как помощник, потом один. На сегодня Дэвид Джонстон считался одним из лучших проводников. Он был грамотен, умел работать с картой и компасом, и самое главное, он знал все дороги. Но ничего на свете не бывает просто так. Юноша понимал, что согласием проводника он наверняка обязан японцам, которых знали и уважали. И то, что Дэвид согласился вести столь немногочисленный состав переселенцев, заслуга их и других семей из каравана, которые могли хорошо заплатить.
Индейцы знали Дэвида и уважали, как говорят люди, потому что он редко промахивался в стрельбе и никогда не обманывал. Но не все уважали. Многие племена индейцев на их пути — и шайенны, и сиу, и многие другие, уважали главным образом только силу, а обман был у них в крови.
— Расскажи мне о наших людях, что знаешь, — попросил Дэвид.
— В первом фургоне идут Брауны: сам мистер Август — глава каравана. Его жена — Урсула Браун, очень строгая женщина…
— Как и подобает дочери офицера, — проговорил через платок Дэвид, — я тоже кое-что успел разузнать…
— …их сын Генрих — двенадцати лет, и Патрик — старый негр. Генрих очень дисциплинированный парень, еще сообразителен и хорош в стрельбе.
— Про второй фургон пропускай! Это мы с тобой и святые отцы.
— Да, — вздохнул Айвен, — они взялись вдвоем учить меня наукам в пути… Теперь третий. Тоже пропускать?
— Да. Там едут два японца и Морриган с дочками. Как только там будут спать пять человек, маловато места…
— Сейчас скажу. Японцы не любят спать в фургоне, а любят под ним или около. Тесное пространство их душит… В четвертом фургоне трое. Это наш оружейник Генрих, его жена Берта и дочь Магда, одиннадцати лет. Еще едет их молодой черный котик Том. Все худые. Нет, скажу вежливее — стройные. Вот в их фургоне и будет ночевать Дарина. Она и сейчас там, девочки подружились…
— Давай дальше…
— В пятом фургоне идет Питер Штерн, наш уважаемый торговец. Масштабы его размаха в бизнесе я не представляю, только подозреваю. Едет с женой и дочками. Жена Эмма — тоже очень строгая женщина. Старшей дочке Барбаре — девятнадцать лет, а младшей Мари исполнилось семнадцать.
— Опасный возраст у них…, - опять буркнул из-под платка Дэвид. Будут приставать к тебе. Девицы созрели, как я вижу…
— Уже пристают, — успокоил его Айвен. В поселке проходу не давали, особенно старшая. Семьи прибыли из Германии, причем зажиточные, и своих дочерей держат в узде. Но их девицы так открывают свою грудь, что поневоле будешь смотреть, и не надоедает…
—
— Вот и я о том, — парень в ответ кивнул и опять занялся упражнением с револьвером. — Пристрелить не пристрелят, но жениться заставят, как честного человека. А оно мне не надо…
— Вот-вот, — буркнул Дэвид. — А как ко мне начнут приставать? Ведь в караване все мальчишки до четырнадцати лет. — Проводник в свои сорок лет имел молодое и мужественное лицо, гладко выбритое, и небольшие, аккуратно подстриженные усы.
— Разумеется будут, — коротко ответил Айвен. Но ты ведь можешь убежать в прерии и ищи тебя, а я не могу… Слушай дальше:
— В шестом — семья Нойманн из Вюртемберга. Семья также состоятельная, уехала из Германии после очередного неурожая винограда, после приглашения от наших виноградарей. Это Бруно Нойманн и Эмилия, его жена, оба мастера на все руки. Такими растят и двух сыновей. Старшему Вилли — семь, а младшему Вернеру шесть лет. Оба неплохо показали себя в стрельбе и не только.
— У тебя только стрельба на уме, — прокомментировал эту часть рассказа Дэвид. — Хотя, все правильно. Нас мало и стрелки нам понадобятся. И я согласился вести такой небольшой караван только после того, как понял ваши возможности в огневом бое…
— Слушай про седьмой фургон. Едет семья Мюллер, тоже занимаются виноградом и вином. Это Ральф и его жена Клара, оба очень образованные люди. С ними в фургоне их единственная дочь — Ханна, шестнадцати лет…
— Знаю ее, впечатляет, — прервал юношу Дэвид. — Хорошо сложенная девица с шикарными каштановыми волосами, красивыми губами и чуть вздернутым носиком. Тоже смотрит на тебя, как кошка, между прочим…
— Знаю, но поделать ничего не могу. Я обещал наставникам, что никому не дам повода женить себя слишком рано.
— Это правильно! То, что они тебе сказали… Эх! Нам бы хоть одну мулатку на все фургоны! Что родились от связи белых мужчин с негритянками. Я заметил, что мулаты, а особенно мулатки, очень симпатичны. Сладкие девочки, сногсшибательные в своей сексуальности при отсутствии чрезмерной стыдливости…
— Ну ты и сказал! — Айвен не нашел ничего другого в ответ, и только посмотрел на него взглядом строгого учителя. Хотя сам недавно нежно попрощался со своей учительницей. Как говорят: «с кем поведешься, от того и наберешься». Юноша был очень благодарен ей за первый в своей жизни опыт.
— Но вернемся к нашему каравану. Восьмым номером идет семья Вольф, тоже виноделы. Жена Герда и ее муж — Алоис. Дети — Адольф, тринадцати лет, и Грета, ей двенадцать. Собираются выращивать виноград в Калифорнии. Все наши в караване набрали саженцев, поэтому и просили тебя построить путь так, чтобы хватало воды.
— Но в этом варианте пути будет больше индейцев…
— Пусть так, Дэвид. Но для нас это не так страшно, как нехватка воды. Даже — совсем не страшно. Но ты сам уже все видел, так что продолжу: