Не хочу влюбляться!
Шрифт:
– Я же не знал… Если бы хоть кто-то пошел в другую сторону…
– Да, вчера, кроме вас, видимо, никому не надо было в питомник. К нам вообще редко люди заглядывают. Сейчас, под Новый год, конечно, приезжают за елками, а вам просто не повезло, что попутчиков не оказалось.
– Вы зря их пытаетесь выгородить, Иван Степанович, – опять начал Варин отец. – Он мог бы позвонить… кому-нибудь… когда понял, что заблудился. Но, похоже, это было ему только на руку!
– У меня сети нет, городской тариф. Не позвонить…
– Это верх идиотизма идти в лес, когда
Было похоже, что Николай Михайлович собирался возмущаться еще долго, но внезапно ему пришлось замолчать, так как уже ненавистный ему Саша сделал то, что должен был сделать он, а именно накинул на Варины плечи сначала ее собственную куртку, а потом, сверху, и свою, пояснив присутствующим:
– Уж больно холодно…
– Но я вижу, вы тут топили, – заметил дед Толика. – Молодцы! Не растерялись!
– Мы тут чужую тушенку съели, – сказал Белецкий. – Неудобно получилось. Но мы можем деньги отдать… потом…
– Деньги он отдаст! – все так же неприязненно проговорил Николай Михайлович. – Можно подумать, что заработал на эту тушенку! И потом… кто это «мы»? Я заплачу! А для тебя всякое «мы» с моей дочерью закончилось! Я понятно выражаюсь?!
– Не надо никому платить, – встрял Иван Степанович. – Тут так принято: кому надо, тот берет, а возвращает только по возможности, и не деньгами, а продуктами!
– Я привезу, – опять подал голос Белецкий.
– Молодец! Понял, что больше не надо употреблять местоимение «мы»! – не удержался от замечания Николай Михайлович. – Забудь о Варьке даже думать!
Варя, задохнувшись от возмущения, хотела возразить отцу, но молодой человек ее опередил:
– Мне кажется, вы не вправе запрещать мне употреблять те или иные местоимения. Да и думать не запретите. А встречаться нам с Варей или нет – только она будет решать.
– Да ты… – начал Николай Михайлович и замолчал. Все поняли, что он с трудом сдержал себя, чтобы не полезть в драку.
– Бросьте, – сказал ему Иван Степанович. – Все хорошо, что хорошо кончается. Они ведь могли и не дойти до этой избушки. Откуда им знать, что она тут есть. А они дошли, и в домике не замерзли, и даже поели. Думаю, есть за что спасибо сказать Сашке. Зря вы так возмущаетесь, хотя оно и понятно: очень за дочку переживали. В общем, я предлагаю закончить дело миром и ехать домой. Холодина страшная! Парень у нас чуть ли не синий уже!
Тут все заметили, что у Белецкого зуб на зуб не попадает. Иван Степанович снял свой полушубок и накинул на плечи молодому человеку. Тот начал отказываться, но дед Толика сказал:
– Только до машины добежишь и отдашь. Я не успею замерзнуть. Сначала давайте заедем в питомник, елку погрузим, и отправляйтесь домой. Часам к шести утра как раз доберетесь. Хорошо, что у вас машина. Электрички до десяти не будет.
– Какие могут быть елки, Иван Степанович? – опять возмутился Варин отец. – Нас дома ждет не дождется Варина мама! Ночь-полночь!!
– Так вы ей позвоните! Скажите, что все в порядке! А без елки нельзя! Получится, что ребята зря пострадали! Да и Новый
– Папа! Ну пожалуйста!! – взмолилась Варя. – Мы ведь в самом деле сюда не гулять поехали, а за елкой! За лапником! Для праздника… Ребята ждут… Пожалуйста!!
Когда уже ехали в питомник, Белецкий спросил Ивана Степановича:
– А как вы догадались, что мы в охотничьем домике?
– Догадаться, где вы, невозможно было. Просто, прежде чем подавать в розыск, решили проверить единственное на несколько километров укрытие. Вам действительно повезло, что вы его нашли. На градуснике – минус двадцать два, я специально посмотрел. А к утру до тридцати обещали. Замерзли бы вы в лесу. У тебя курточка на рыбьем меху. Разве можно в такой зимой ходить! Зря форсишь!
– Я просто… – начал Саша, а потом махнул рукой и закончил: – Конечно, я сменю…
– А я вот не перестаю удивляться, Александр, почему ты о своих родителях совершенно не беспокоишься! – вступил в разговор Николай Михайлович. – Ну нет у тебя сети… Так хоть бы мою мобилу попросил – я дал бы позвонить. Они ж у тебя тоже, наверно, волосы на себе рвут!
– Они… В общем… они в отъезде… – ответил Белецкий. – Завтра приедут… а сегодня не волнуются – уверены, что я дома.
Варя бросила быстрый взгляд на Сашу, потом на отца. Похоже, отец дальше расспрашивать его не будет, поскольку они уже доехали до питомника. Вон как громко лают собаки.
– Вы не выходите из машины, – предложил Иван Степанович. – Не хочется собак привязывать. Для ребят у меня уже все приготовлено, а еще две небольшие елочки я вам быстро выберу. Уж будьте уверены – деревца будут первоклассные.
– Хорошо, что я сверху багажник не снял, – отозвался Варин отец. – Как знал… Наверно, все же надо вам помочь привязать!
– Справлюсь! – И дед Толика Афанасенкова выбрался из машины.
Оставшиеся ждали молча. Варя видела, что измученный переживаниями отец периодически впадал в дремоту. Голова его клонилась на грудь. Николай Михайлович вздрагивал, когда подбородок касался холодного язычка «молнии» на куртке, ежился, бодрился, а потом опять засыпал. У Вари немного першило в горле, но откашляться она не решалась. Пусть отец отдохнет – ему же еще долго вести машину по заснеженной дороге.
С Белецким они только переглядывались. И от взглядов молодого человека у девочки замирало сердце. Неужели это все же произошло? Неужели она все-таки ему понравилась? Он-то ей нравился давно! Да, она пыталась вырвать думы о нем из своего сердца, и у нее даже почти получилось, но как же замечательно, что только почти, то есть не до конца! То, что не относилось к тому «почти», за эту поездку разрослось до невероятных размеров и заполнило ее всю! Она влюблена! Да! Влюблена! Саша нравился ей, но она не разрешала себе влюбиться по-настоящему – будто берегла свою душу от страданий, и теперь, сбереженная, ее душа открылась ему навстречу!