Не ходи служить в пехоту! Книга 7. Северный ветер. Возрождение
Шрифт:
– Наверное, через Польшу, там вроде бы лучше, удобнее и короче немного.
– Ни хера. Дороже получается. Бензин и вообще всё. Это жлобьё каждую копейку считает, наверняка поедет через Беларусь. Если так, то будь уверен: я его встречу. Ох я ему устрою!
– Я не знаю, когда он поедет.
– Не твоя забота. Я думаю, что эта девочка фамилию не поменяла. А я не стал занимать должность меньше, чем была, даже наоборот. При встрече расскажу. Так что будь спокоен. Наберу!
– Постой. А может, не стоит?
– Ни хера себе! Нет, брат, мы с тобой оба из пехоты! И это
После этого я позвонил Игорю. Сообщил ему, что хочу встретиться с Курдюмовым и поговорить.
Следующим вечером я по указанию Игоря выехал в Калининград. Лене сказал правду и оставил её в ресторане неподалёку от места встречи. Сам пошёл в отдел милиции.
Курдюмов сидел в какой-то комнате для допроса, один, в наручниках.
Узнал меня сразу. Обрадовался неподдельно. Поздоровался, что-то запричитал. Я смотрел на него в упор и слов не разбирал.
Руки, разумеется, не подал.
– Ну что, предатель? Рад меня видеть? Я тоже рад.
– Какой предатель? Юра. Это трындец! Помоги мне выйти отсюда! Помоги, брат! Ты откуда узнал, что я здесь? Ты мне на выручку приехал?
– Посмотрим. Пока что зашёл с тобой поговорить.
– Скажи, пусть наручники мне снимут.
– Я не по этой части, я не в милиции служу.
– А как ты здесь?
– Неважно.
– Юра, ты что? Мы же с тобой вместе служили! Помнишь?
– Хорошо помню. Ты мне ответь на один вопрос: почему ты нас с Игнатовичем предал?
– Я вас не предавал! Ты что?!
– Ладно. Ещё проще вопрос. Почему сбежал из полка на Украину, не сказав нам с Игнатовичем ничего?
– А должен был?
– Мы тогда считали тебя своим другом. А ты нас?
– Я тоже. Сейчас также считаю.
– Так почему же ты своих друзей не поставил в известность о том, что решил рвануть на Украину?
– А на хер мне этот Карабах? Совок рухнул. Советской армии нет. Зачем мне всё это?
– Я тебя не про политику спросил. Спросил про дружбу пехотную, офицерскую. Про то, почему ты сбежал и нам ничего не сказал, даже не попрощался.
– Тебе честно?
– Только.
– Ладно. Тогда слушай.
– Слушаю.
– Начнём с того, что сбежали оттуда все внутренние войска, так?
– Да, это правда. И мне на них плевать! Это не Вооруженные силы, это МВД.
– Ну ладно. Пусть формально так. Остался только наш пехотный полк, насквозь укомплектованный офицерами и прапорщиками армянами. Грамотно всё было подстроено. Так?
– Да. Согласен. Но помним, что наш пехотный полк, это мотострелковый полк. Это Армия, пехота. Дальше.
– Вы вообще не хотели ничего знать и слушать. У вас одна Россия была на уме. Даже стали нас не уважать за то, что мы хотели служить Украине. Так?
– Тоже правда. Ближе к делу.
– Короче, я посчитал, что если скажу вам, что мы хотим всё бросить и уехать на Украину, то вы попытаетесь сорвать это дело. Так?
– Не так. Вот эта точка. Вот где проявилось. Если бы ты нам сказал всё честно, как друзьям, мы бы тебя не предали. Уже понятно было, что всему
– Я думал по-другому.
– Не верил нам, не верил нашей дружбе.
– Просто на этот счёт не верил. Вы такие были все за Россию вашу имперскую.
– Игнатович? Игнатович был только за Белоруссию! Но остался в полку до конца, до последней минуты. Знаешь почему? Потому что он настоящий русский офицер. А ты?
– Да. Пусть так. Я не русский. Я за Украину.
– Тогда ты так не считал. Не говорил, что ты не русский. Кстати, если помнишь, мы всегда считали, что русский офицер – это не про национальность, это про мировоззрение.
– Я смотрю, ты умный стал очень. Да, мне просто хотелось завязать с этим Совком и уехать с этого долбанного Кавказа. Ты, что ли, Кавказ любил? Тебе напомнить, как ты к нему тогда относился? Как ты Кавказ называл? Напомнить?
– Да причём здесь этот Кавказ? Я ещё о нём не думал! Я думал об армии, о нашем полку, о России – это правда, но ещё я верил в нашу дружбу. А ты в неё не верил.
– Что ты мне втираешь? Дружба! Книжек юношеских начитался и никак их высрать не можешь. Что ты несёшь?! Посмотри, что вокруг творится. Я вам в спину не стрелял, смылся и смылся. Слава богу, Совок рухнул! Ты в свою Россию любимую попал. Серёга – в свою Беларусь, я – в свою Украину. Нормально. Что ты мне с этой дружбой? Ну вступились вы за меня, действительно могли пострадать. Но я вас не просил. Поступили хорошо – огромное вам спасибо. Что ты хочешь? Деньги надо рубить, жить надо! Все границы открыты! Живи – не хочу! А ты всё этим прошлым живёшь. Всё закончилось! Прошёл этот Кавказ – я даже этот мрак вспоминать не хочу. Нет никакой дружбы, нет никакого долга. Мне платят – я служу. Как платят, так и служу. А ты не так, что ли?
– Понятно. Мне тебе, нечего сказать. Бесполезно. Для тебя нет ни Родины, ни дружбы, ни чести. Я прав? Признайся.
– Прав! Будут нормально где-то платить – я там работать буду. Будет возможность уехать в нормальную страну – сразу уеду. Мне вообще на всё плевать.
– А как ты смог второй раз присягу принять Украине?
– Ха! Плевать! Пле-вать! Ты это серьёзно?! Для тебя это что-то значит? Я Союзу присягал, это было серьёзно! А тут? Плевать!
– Поговорили. Предатель ты и есть предатель. Нас предал и также свою Украину готов предать. Ну хоть сейчас честно. За это тебе спасибо. У меня камень с души упал. Прощай!
– Стой, Юра! Подожди! Помоги мне отсюда выбраться. Я тебе всю жизнь буду обязан.
– Обязан?
– Приезжай ко мне в Крым! Я тебя так встречу! Поговорим нормально, вспомним. Брось ты всю эту химеру!
– Правильно ты сказал: обязан, а не по дружбе типа. Ты мне, а я тебе. Всё правильно. Но в твоей системе координат, не в моей. Помогу тебе. Будешь должен. Твою мать…
Я остановился у выхода, обернулся, посмотрел на Курдюмова и вспомнил, как мы служили в некогда единой Советской армии, в боевом полку. Подумал о том, что было что-то у нас, таких разных, что накрепко объединяло, сплачивало, заставляло делать смелые дела, совершать хорошие поступки.