(Не)истинные. Фальшивая жена императора
Шрифт:
– Не свисти. Дурацкая привычка, – проворчал он, вызывая у меня улыбку.
Отец замечательный, но всё же не пример идеального воспитателя. Чтобы наладить со мной общение, он… учил меня биться на мечах. А чувство моды и стиля привил, отправив в школу моделей. Ни то, ни другое особо не прижилось, но многое усвоилось. Я могла снести мечом голову соломенной мишени, стоя на стрипах. Так себе навык, но лучше хвастать им, чем умением видеть незримое.
– И что надо делать? – поинтересовалась я, приближаясь к каменному кругу.
– Просто встань в центр и прочувствуй
Отец произнёс эту речь так торжественно и серьёзно, что вдоль позвоночника пробежался холодок. На самом деле это выглядело жутко и совершенно ненормально. Как иногда моя жизнь…
– Хорошо, – тяжко вздохнув, я сделала, что от меня требовалось, каждым шагом и движением транслируя своё отношение к происходящему.
Стоило встать в центр круга, как полная луна вышла из-за туч, роняя серебристые лучи света в чаши с водой. Пламя факелов запылало ярче. Стало жутко, мне не шесть лет, чтобы со смехом зажигать свечи по углам тетраграммы. Теперь я максимально нормальная, больше не заглядываю в будущее, не прислушиваюсь к шуму леса, глушу вещие сны и хожу на свидания как нормальная девушка. Мне как раз предстоит одно, самое первое в жизни. Хотелось прийти на него без нервного тика и ожогов от неправильно сделанных факелов. Но, кажется, не судьба, ходить мне девственницей, пока кто-нибудь не сойдёт с ума настолько, чтобы заняться благотворительностью. Уж про семью и детей и вовсе молчу.
– Сосредоточься, Валери. Прислушайся к себе.
– Пап, что ты сделал с факелами? Они не взорвутся? – я обратила к нему строгий взгляд.
– Почему же ты не спрашиваешь, что я сделал с луной? – ухмыльнулся он напряжённо.
– И так понятно, бросил в миски фонарики.
– Валери, сосредоточься, – попросил он вновь, закатив глаза. – Это очень важно.
– Ладно, пап, ладно, но это последний раз, когда я иду у тебя на поводу.
Просто выбрать. И тогда отец успокоится, мы ляжем спать, а завтра проведём ещё один замечательный день у лесного озера. Наверное, и стоит выбрать воду. Сильная стихия, возрождающая.
– Вода, пап. Теперь всё? – я сделал шаг к линии круга.
– Нет, Валери, ради меня. Сделай всё правильно, – попросил он.
– Хорошо, – прикрыв глаза, я набрала полные лёгкие воздуха и медленно выдохнула, обращаясь к внутренним ощущениям.
Лес пел различными оттенками, я всегда старалась глушить их, не прислушиваться, но сейчас сознательно осязала мир вокруг себя. Неистовый огонь, спокойная вода, беспечный воздух, непоколебимая земля. Четыре стихии, среди которых надо выбрать свою. На миг я почувствовала каждую из них. Так ярко, что испугалась.
– Пап, давай хватит, а? – попросила я, но голос предательски дрогнул.
– Последнее, порежь руку.
– Это уже слишком, – возразила я, но он уже бросил мне нож.
Я была так растеряна, что не сумела его поймать. Лезвие проехалось по пальцу. На порезе начали набухать алые капли крови.
– Пап, это перебор! – притопнула я ногой и почувствовала, как по земле прошла вибрация.
Капля крови соскользнула с пальца и скрылась
– Какая стихия, Валери? Ну же?
– Пап, хватит… – я задыхалась.
Мир вокруг меня поплыл, стал восприниматься будто в тумане. Глаза слезились от дыма. На коже выступила испарина.
– Стихия, Валери.
– Стихия, – повторила я, вновь закрыв глаза.
Но не из желания прислушаться к ощущениям, а от страха. Вокруг меня поднимались пугающие тени. До слуха доносился треск огня, бурление воды. Ветер яростно дёргал волосы. Земля под ногами дрожала. Её вибрация поднималась от ступней по ногам, скользила по позвоночнику и отдавалась силой в кончиках пальцев. Снова и снова создавая своеобразную мелодию. Чтобы успокоиться, я начала прицокивать языком, повторяя этот ненавязчивый ритм.
– Земля, значит, земля. Эта стихия редко выбирает ведьму, – донеслись до слуха слова отца, и всё резко закончилось.
Ветер стих, огонь потух, чаши треснули, расплёскивая в стороны воду.
– Папа, дурацкий спектакль. Ты меня напугал, – я вновь рассерженно притопнула ногой.
– Это не спектакль, Валери. Разве не чувствуешь силу? – он был спокоен, хотя настал момент, чтобы обратить эту глупость шуткой.
– Нет, конечно, – соврала я, хотя действительно ощущала вибрацию земли кончиками пальцев. – Больше никогда…
Моя отповедь оборвалась, когда между мной и отцом сформировался голубоватый светящийся шар.
– А это что? Голограмма? Не на что тратить деньги? – разъярилась я, подлетая к этой дурацкой проекции, и в порыве ярости вошла в неё.
Меня резко дёрнуло вперёд. Мир завертелся перед глазами. Колени взорвались болью, когда встретились с полом. Именно с каменным полом, а не с землёй.
– Что?! – оглядевшись, я с ужасом осознала, что нахожусь уже не в лесу, а в незнакомом тёмном помещении.
Передо мной по-прежнему пылает этот голубой шар, а по другую сторону от него стоит моя точная копия. Только волосы длиннее. И на ней дурацкое платье с пышной юбкой, будто взятое напрокат в музее.
– Валери! – из шара вылетел отец.
Он рухнул на пол возле меня, но тут же приподнялся.
– Взять предателя! – прогремел откуда-то сзади незнакомый мужской голос, и к отцу рванули мужчины в настоящих доспехах.
Меня будто перенесло на костюмированную вечеринку сектантов. Двое из них схватили сопротивляющегося отца за руки, подняли его с пола. Он сумел вырваться, ударить одного из них по лицу. Но со спины к нему подобрался другой мерзавец, намереваясь атаковать мечом.
– Нет, не подходите! – я вскочила на ноги, бросилась на него, вцепилась в волосы, другого толкнула ногой.
– Закрывай, Виолет! – снова раздался незнакомый голос.
На миг мы с моей копией столкнулись взглядами.
– Прости, – прошептала девушка одними губами и вдруг прыгнула в голубой шар.
Она исчезла, и странная голограмма рассеялась. В помещении мгновенно стало темнее. Свет теперь исходил только от окружающих нас факелов, что были воткнуты в пол, точно повторяя придуманный отцом ритуал.