Не изгой

Тиджан

Желудок скрутило.

Меня чуть не стошнило.

Рвота подступила к горлу, и я подавила ее.

Мой отец.

Даже нет.

Я не думала о нем как о своем отце, ни тогда, когда была ребенком, ни когда была гостем в его доме, ни когда он пришел на похороны моей мамы, и даже тогда, когда он заплатил за колледж.

У моей мамы была передозировка, и я держалась подальше.

Правда заключалась в том, что меня это устраивало, но Дик никогда не боролся за меня.

Он не хотел меня. Теперь, когда я стала взрослой, это имело смысл. Тогда это было не так.

Натали

тоже не хотела меня. Она не хотела, чтобы я жила в одном доме с ее сыновьями, дышала с ними одним воздухом. Я. Бездомный ребенок. Сумасшедший ребенок. Ребенок с матерью-наркоманкой, которая решила, что с нее хватит, и больше не ходила на реабилитацию, пока не умерла от передозировки.

На меня повесили клеймо, и оно все еще было там. Я чувствовала это.

Дин пошел дальше с благотворительным вечером без нашего согласия и обратился ко всем тем «высококлассным» людям, к которым, как он сказал, собирался обратиться. Это означало команду «Мустангов». Полагаю, это означало моего отца.

Я не знала.

И хотя их имена не упоминались, я знала, кто еще будет приглашен на эту вечеринку. Натали и ее муж. Дин обратится к ее мужу, потому что он был юристом местной известной фирмы. Дин подходил на эту работу, потому что хорошо делал свою домашнюю работу, и он узнал, кто был связан с «Мустангами», и Чед был связан, и он начал действовать оттуда.

Чертов Дин.

Черт бы его побрал.

Мелани было что сказать, но она до сих пор молчала.

— Шайенн?

Дальше по коридору открылась дверь.

Приглушенные шаги по ковру, и я подняла голову.

Там стоял Кат. Он все слышал.

— Ты знал? — спросила я.

Он кивнул.

— Да, только сегодня узнал.

Еще одна острая боль, на этот раз пронзившая меня насквозь.

Они спросили его. Парня, которого, как мне казалось, я полюбила с тех пор, как впервые увидела. Парня, которого я на самом деле полюбила с тех пор, как впервые увидела.

— Что ты ответил? — спросила я, мой голос дрогнул.

Его взгляд стал свирепым. Челюсть напряглась.

— Я солгал. Я сказал своему боссу, что это, должно быть, из-за Чеда.

Мелани уставилась на него, разинув рот, из ее горла вырвался булькающий звук, наполовину похожий на смешок. И довольный смешок.

— Что ты сказал?

Его челюсть сжалась, прежде чем он ответил:

— Я знал, что этот ублюдок пытался сделать, но пошел он нахер. Я перевел все на Чеда.

Я чуть не покачнулась от неожиданности.

Он не отвернулся от меня… Я ожидала этого. Глубоко внутри был карман, предназначенный для всех тех людей, которые не должны были отворачиваться от тебя, но они это сделали… в этом кармане освободилось место для еще одного.

Но оно не понадобилось.

— Возможно, мне нравятся парни, — прошептала Мелани, ее большие глаза уставились на Ката. Затем она вздрогнула. — Нет. Я даже не могу шутить на эту тему, но, честно говоря, сейчас к черту девушек. — Она взглянула на меня. — Ты знаешь, что я имею в виду.

Кивок от меня. Я знала. Забудем о Дике прямо сейчас.

— Давай сходим в парк, соберем старые

собачьи какашки и подкинем их в машину Кэсси.

Глаза Мелани заблестели от непролитых слез.

— Ты сделаешь это для меня?

Я нахмурилась.

— Конечно. И если бы Саша была здесь, ты же знаешь, она бы уже схватила свои инструменты, чтобы взломать машину Кэсси, чтобы самой помочиться на переднее сиденье.

Мелани сжала губы, с ее губ сорвался тихий смешок.

— Она бы так и поступила.

Я кивнула.

— Вот почему я сначала пришла сюда.

Я снова кивнула.

Взгляд Мелани снова вспыхнул, уголки ее губ опустились.

— Кэсси спросила меня о Фаустене, потому что не могла понять связь с «Еда для всех». Сказала, что это как-то связано с Катом. Они, должно быть, спросили ее, прежде чем обратиться к Кату. — Она взглянула на него. — Я расстроилась, потому что, знаешь, каким придурком был твой отец. Кэсси разозлилась на меня, потому что сказала, что он собирается вести дела с «Мустангами», и мне нужно уважать ее работодателей. Не успела я опомниться, как она сказала, что мы движемся слишком быстро, и она не может рисковать своей карьерой, поскольку мы с тобой так близки.

— Она очень щепетильна в том, чтобы ее личная жизнь не затрагивала карьеру, — заметил Кат.

Моей подруге было больно.

Я собиралась собрать всю мою боль от Фаустена и покончить с этим. Я собиралась завязать на ней бантик и выбросить из головы, потому что он не имел для меня значения. Мелани имела, и ей было больно. Из-за этого я знала, что здесь могут быть два варианта. Кэсси, возможно, действительно имела в виду то, что сказала Мелани, или нет. Она сказала это в спешке, и захочет вернуть ее. Я знаю, что в обеих ситуациях Кэсси пожалела бы об этом, потому что это Мелани. И, вспоминая, как я наблюдала, как они обе держались за руки, целовались украдкой, обнимались, прижимались друг к другу, шептались, и как бывали моменты, когда Мелани была расстроена, а Кэсси тянулась к ней, у меня было чувство, что я знала, какой вариант произойдет.

— Кэсси одумается и извинится за то, что сказала.

Мелани смахнула слезу.

— Думаешь?

— Я знаю, так что не позволяй этим словам еще больше запасть в душу. Они не задержатся надолго, и не давай им силы. С этим покончено. — И потому что я знала, как ее развеселить. — Давай съедим банановый сплит в «Сиськах».

— Откуда ты знаешь, что Кэсси так и поступит, Шай?

Потому что она любила ее. Я могла сказать это, но сказала только:

— Потому что ты чертовски потрясающий улов.

Это заставило ее улыбнуться, и тогда я придвинулась ближе, обнимая ее. Я притянула ее к себе, моя голова прижалась к ее плечу, а ее лоб прижался к моей голове. Секунду спустя она обхватила меня руками, и мы обе осознали настоящую трагедию этой ночи.

Ни для кого не будет сюрпризов с какашками.

***

Кат: Я собирался рассказать тебе о Дике позже вечером. Просто отвлекся.

Я: Я знаю. Мне понравилось отвлекаться.