Не каркай, я желаю…

KeyLikedra

К тому же сегодняшний день она уже пометила в своем календаре как чудесный: после обеда на работу должен был выйти новый курьер, а значит, Рине больше не придется мотаться по городу с мелкими поручениями. Красота же! Ну и что с того, что через месяц он, скорее всего, сбежит, как предыдущий, зато целых тридцать дней ее может ждать относительное спокойствие…

Точнее, могло ждать.

Если бы «крупные неприятности» не заявились к ней на работу в лице Поликарпа Макаровича Воронова. Именно так представил нового курьера Игорь Степанович Купердяев, и Рине даже оборачиваться не требовалось, чтобы понять, как он выглядит.

– Я

буду очень стараться, – произнес довольный и до ужаса знакомый голос, разрушив последние надежды Рины на совпадение.

***

Рина никогда не была сильна в пантомимах, но вороны – умные птицы, и она надеялась, что ее жестикуляцию Карл поймет. Она трижды провела рукой по шее и четырежды одними губами прошептала «убью», пытаясь намекнуть ему, чтобы на работе он делал вид, что они не знакомы. Карл побледнел, отвел в сторону взгляд и ни разу не посмотрел на нее в течение всего часа, а потом и вовсе ушел по поручению Купердяева. Девушка почувствовала небывалую гордость, словно ее питомец взял награду на птичьей выставке.

Вот только Милочка опять умудрилась все испортить.

– Давно я не встречала таких красавчиков! – мечтательно сказала она.

Рина уже было подумала, что ей снова продемонстрируют очередную находку из Инстаграма, но на мониторе у Милы отображался только захламленный рабочий стол (грозивший через два дня превратиться в «А! Что делать? Мне некуда сохранять!») и никаких парней.

– Я про Поликарпа, курьера нового, – впервые в своей жизни Милочка объясняла что-то Рине, а не наоборот. – Только не говори, что ты на него не смотрела.

– А что с ним?

– Надеюсь, у него нет девушки.

Рина поперхнулась воздухом.

– Ты видела его глаза? А нос? А волосы?..

Дальнейшие слова Милочки Рина не слушала, потому что – да, она все это видела. Его глаза – это вообще первое, что она видит утром, и ей-богу, однажды она все-таки сдержит слово и будет запирать его по ночам в птичьей клетке, накрытой темной тканью, словно какого-нибудь попугайчика, во всяком случае до тех пор, пока Карл не отучится пялиться на спящих. И нос она его видела, даже несколько раз щипала, когда он подглядывал через плечо. И волосы…

Волосы.

С подросткового возраста у Рины была слабость к длинноволосым брюнетам, в восемнадцать она смогла побороть ее, взяв жизненным девизом слова «Никаких отношений», но сейчас почему-то перед глазами предстала картина, как Карл, приступая к готовке, завязывает волосы в хвост.

Рина сглотнула. Хлопнула себя по щекам. Мысленно трижды повторила, что он вообще-то не человек.

– Нужно больше отдыхать, – прошептала она, садясь за рабочий компьютер.

Карл жил у нее три недели, и за все время их знакомства как человека она его воспринимала лишь те полчаса, что считала рекламщиком и хотела выставить за дверь. Да, в тот день она пыталась оценить его внешность и мысленно сравнила со страусом, но тогда она была так зла, что Дженсена Эклса назвала бы медведем, Орландо Блума – бараном, а ведь их фотографии в былые годы стояли у школьницы-Рины на рабочем столе. И черт возьми, из-за Милочки Рина сейчас занималась не исправлением грамматических ошибок в документах начальника, а тем, что представляла, какой могла бы быть их встреча с Карлом в других обстоятельствах. Если бы в тот день

она не была уставшей и злой или если бы сейчас не знала о его скелетах в гнезде, гнездах в шкафу или гнездах в скелетах.

И чем больше Рина об этом думала, тем больше ей это не нравилось. Потому что тем больше она приходила к выводу, что да, Карл и правда красив, причем не столько как питомец (о блоге для фанатов врановых она задумывалась уже на прошлой неделе), сколько как человек, парень, мужчина.

Кажется, о том, что он птица, придется напоминать себе чаще.

***

А может, и не придется.

– Ты что, в клюве эти бумаги нес? – процедила Рина, за шкирку затащив Карла на пролет служебной лестницы.

– Да, так удобнее, чем общественным транспортом.

– Понимаешь, что за мятые документы тебя могут выгнать в первый же день? Хотя подожди. Как ты вообще умудрился сюда устроиться, у тебя ведь даже паспорта нет?

– Я сказал, что потерял, а Игорь Степанович почему-то даже обрадовался.

– Понятно, без оформления, в черную, с увольнением за первый прокол в любой момент без оплаты за отработанные дни, – пробормотала Рина, вспоминая уже пять подобных случаев с курьерами Купердяева. – Могла и не спрашивать.

– Я буду стараться, чтобы не уволили, – заявил Карл, решительно посмотрев ей прямо в глаза.

«И правда: удивительно выразительные», – промелькнула мысль в голове, но озвучила Рина другое:

– Чтобы не уволили, ты мнешь документы?

– А их можно… как-нибудь… распрямить? – Карл виновато опустил голову. Ну точно провинившийся питомец, коим и должен быть!

– Я разберусь, если пообещаешь больше не носить бумаги в клюве, – смягчилась Рина, осознав, что снова в своем уме. Карл, пусть и выглядел как человек, все еще оставался птицей, а документы можно было и принтером отутюжить. – И в лапах тоже нельзя, – добавила она, предугадав следующий вопрос Карла.

***

Остаток рабочего дня прошел спокойно, за тем лишь исключением, что «гений компьютерной мысли» в лице Милочки опять отвлек Рину от дел.

– Я как раз тебя жду, – сказала она, ткнув пальцем в экран. – Как уместить все это на одной строчке?

С тяжелым вздохом и легким нажатием на кнопку «Delete» Рина удалила один-единственный лишний пробел и снова задумалась о родстве Милы с улитками.

За ужином она даже хотела порасспрашивать Карла, только ли вороны умеют превращаться в людей и не почуял ли он в Милочке звериный дух… но не получилось.

– Черт, – только и могла прошептать Рина, услышав шебуршание ключа во входной двери.

Галина Васильевна – хозяйка квартиры, которую Рина снимала вот уже два с половиной года, – была человеком внезапным. За деньгами она могла прийти и в пять утра, и в одиннадцать вечера, и даже на следующий день после того, как получила деньги за месяц, внезапно «обрадовав» новостью, что повышает плату. Она всегда открывала дверь своим ключом, могла зайти и в ванную, если Рина забывала задвинуть щеколду, и попросту не признавала существование личных границ. Даже удивительно, что Галина Васильевна не заходила уже почти три с половиной недели, и если честно, Рина бы многое отдала, чтобы не видеть ее еще столько же.