Не климат выбирали, а судьбу
Шрифт:
Услыхав, а скорее почувствовав, подошла Люда и присела рядом с ней на краешек дивана:
— Ну, что девонька, плачешь?
Поплачь, поплачь, нам бабам иногда надо поплакать, выплакать нашу горькую судьбинушку.
Мужикам проще, зальют мозги булдой или подлезут под бочок к другой дурочке и забудут про все горести на свете.
Главные думы мужиков после развода в основном сводятся только к тому, как это им полегче выкрутиться из прошлой семейной истории — чтобы поменьше алиментов платить, полхаты отсудить и десятилетний
Вера резко присела и обняла, гладившую её по плечам Люду.
— Мой Галь не такой…
Ой, простите, он уже не мой, но всё равно, я не верю, что он такой, о которых вы мне рассказываете.
Огромное вам с Олегом спасибо, чтобы я сегодня без вас делала, где бы так смогла душой оттаять и такой уютный приют найти!?
Завтра постараюсь всё расставить по своим местам, и, если даже не всё, то многое.
— Успокойся девочка, жизнь сама иногда расставляет всё по своим местам, не подгоняй её, а двигайся спокойно в выбранном направлении.
Можешь поспать подольше, мы утром с Олегом уйдём на работу, а ты встанешь, позавтракай, а будешь уходить, замкни дверь, а ключ вбрось в наш почтовый ящик под номером шесть.
Сон долго к Вере не приходил, несмотря на дикую усталость, на выпитое и на все свалившиеся на неё страшные переживания этого длинного и тяжёлого дня.
В голове у девушки вдруг начали зарождаться какие-то навязчивые строчки, которые просились в стихи, но она не стала подниматься, искать листик и ручку, чтобы записать почти готовые катрены — встанет вспомнит, так вспомнит, тогда и запишет, с этой мыслью она и заснула.
Утром Вера не слышала, как хозяева ушли на работу.
Она проснулась хорошо отдохнувшая от ликующего пения птиц, густо усевшихся на пальме под окном спальни, в доме, где она сегодня провела ночь, а до этого замечательный вечер, в компании милых простых людей, с которыми себя чувствовала по-домашнему уютно.
Горестно вздохнула — когда это она в квартире у родителей чувствовала себя по-домашнему уютно…наверное, только в детстве.
Убрав постель и умывшись, тут же села за орган, включила и нежно прошлась пальцами по чёрно-белым клавишам.
Когда-то в детстве мама очень хотела, чтобы Вера занималась на пианино, но она этому всячески противилась, а теперь жалела, ведь могла бы сегодня спокойно аранжировать песни Олега, да, и свои стихи попробовать положить на музыку и даже спеть.
Вдруг вспомнила зарождающиеся перед тем, как она уснула, строки, найдя чистый лист бумаги, быстро застрочила:
Пусть банально, избито и пошло
с грустью вновь заблудилась я в чаще,
не хочу гнить в печальном я прошлом,
а желаю парить в настоящем.
Я желаю быстрее отмыться
воспарить в небо вольною птицей,
с дикой болью, и может не сразу.
Обрести снова крепкие крылья,
что б несли меня к выбранной цели,
чтоб от скверны, налипшей отмыли,
что б от встречного ветра запели.
А пока, как нарыв день вчерашний,
заставляет страдать мою душу,
но сегодня не так уже страшно,
перед ним я сегодня не трушу.
Нет истории в жизни банальней,
чем потеря любви у любимых,
взяла паузу, аккорд не финальный,
перестроиться необходимо.
На обеденном столе в коридоре лежали две кассеты и диск с песнями Олега Фрейдмана, а также записка от Люды:
«Верунечка, доброе утро!
Я тебе намазала булочку с маслом, а сверху сыр положила, завтракай на здоровье.
Кассеты и диск это для тебя приготовил Олег, он свято верит, что ты по-прежнему любишь его песни.
Девочка наша, не пропадай, держи в курсе своей жизни, мы за тебя молим судьбу, ты достойна лучшей доли.
Звони, приезжай, мы всегда будем тебе рады.
С любовью, твои Олег и Люда.»
От прочитанной записки у Веры защипало в глазах — как это было во вчерашней песне Олега:
… а в лабиринтах памяти добро льёт тёплый свет…
Точней и не скажешь — никогда она не забудет то, что вчера для неё сделали эти по — сути, чужие люди.
Вера не спеша, позавтракала под песни Олега и, настроенная на решительные действия, покинула гостеприимный дом.
Её путь лежал прямой наводкой в Хайфу, такое решение она приняла, усевшись за руль автомобиля.
Нечего пороть горячку, пока не устроится не будет заезжать за сыном к Гиле с Абрамом.
Ещё до полудня Вера сняла на год, симпатичную двухкомнатную квартиру в старом доме, вписанном в горный пейзаж, с открытой не большой террасой вместо балкона.
Маклер заверил девушку, что другое подобное жильё, возможно, обошлось бы ей на пятьдесят долларов дешевле, но оно на порядок уступало бы этой квартире в уюте и благоустройстве.
Девушка знала, что в Хайфе живут два брата Галя с семьями, но Вера не хотела их вмешивать в развитие событий и просить о какой-либо помощи.