Не люби красивого
Шрифт:
Целоваться в кухне, сидя на маленьких табуретках, было неудобно, поэтому Алекс и Ленка перебрались сначала на диван в гостиной, а потом как-то незаметно оказались в спальне. Готовясь к встрече с Алексом, подруга допускала мысль о том, что постельной сцены не избежать. И она тщательно режиссировала ее, чтобы выглядеть в ней обольстительной и целомудренной одновременно. Почему-то именно такое сочетание казалось ей наиболее выигрышным. И то, что мать двоих детей вряд ли может сохранить свою целомудренность, ничуть ее не смущало. В тот вечер Ленкина режиссура с треском провалилась. Каждая ее клеточка отвечала на ласки Алекса, и во всем ее теле не нашлось и капли целомудрия,
Проснулась она от звука захлопнувшейся двери. Алекса рядом не было. Ленка вскочила с кровати и обошла всю квартиру. Пусто. Тогда она быстро оделась и выбежала на улицу. Алекс стоял у обочины и ловил машину. Не успела Ленка подбежать к нему, как перед Алексом остановился синий «Рено Логан» и увез его по направлению к центру города. Ленка выскочила на проезжую часть и чуть не попала под колеса старенькой «семерки». «Умоляю! Вопрос жизни и смерти! – крикнула она опешившему водителю. – Вон за той синей машиной!» Видимо, водитель решил, что имеет дело с сумасшедшей, которой лучше не перечить, молча открыл дверь и, когда Ленка оказалась в салоне, ринулся в погоню.
Когда синяя машина свернула на Ленинградскую улицу, подруга догадалась, куда направлялся Алекс. И эта догадка болью отозвалась в ее сердце. Подъехав к дому под номером 50, машина остановилась, из нее вышел Алекс и направился в подъезд, где находилась моя квартира. Ленке хотелось догнать его, остановить, пока не случилось непоправимое. Но вместо этого она села на скамейку у подъезда и заплакала. Сколько она просидела на этой скамейке, Ленка не помнила. Очнувшись, она посмотрела на окна моей квартиры, в них горел свет. Вскоре свет погас. «Ну, вот и все!» – с отчаянием подумала она и пошла к дороге ловить машину, чтобы вернуться домой. Потрясенная вероломством подруги и Алекса, Ленка отключила телефон и проревела всю ночь.
– Ленка, ты дура! – подытожила я горестный рассказ подруги.
– Конечно, была бы умная, поднялась бы к тебе в квартиру и устроила бы вам последний день Помпеи.
Я с ужасом подумала о том, что было бы, если бы Ленка действительно вломилась ко мне домой этой злополучной ночью.
– Лена, успокойся. Все гораздо хуже, чем ты думаешь.
– Алекс сделал тебе предложение и завтра вы летите в Париж?
– Алекс мертв.
– Боливар не выдержал двоих? – на автопилоте продолжала ехидничать подруга.
– Лена, когда вчера я вернулась домой, там был Алекс. И он был мертв.
Смысл моих слов наконец стал доходить до нее, и ее глаза опять начали наполняться слезами.
– Не реви! – прикрикнула я на подругу и, не вдаваясь в подробности, рассказала ей о событиях минувшей ночи.
– Таня, нас посадят, – обреченно произнесла Ленка. – А как же дети?
– Никто нас не посадит. И с детьми твоими все будет в порядке. Ты сейчас же собери вещи и езжай к ним в Рябиновку. Мне без тебя спокойнее будет. Поняла?
– Поняла. Таня, прости меня.
– Уже.
Через час я отвезла Ленку на автовокзал и посадила в автобус.
Глава 6
Сев в машину, я вдруг вспомнила, что сегодня мне должны были наконец-то привезти долгожданный диван-гиневан и увезти бурое чудовище, нагло оккупировавшее мою гостиную. «Значит, едем домой, – сказала я своей «девятке». – И займемся
Войдя в подъезд, я буквально нос к носу столкнулась с Мишей, сыном Анастасии Федоровны.
– Привет! – поздоровался со мной он.
– Привет! Миша, ты не знаешь, кто мне всю дверь разрисовал? – начала импровизировать я.
– Когда?
– Вчера. Возвращаюсь я домой, а у меня во всю дверь сообщение «Спартак – чемпион!». Еле оттерла, полночи возилась. Вот найти бы этих художников да уши им оборвать!
– Вот придурки! Если бы я их увидел, я бы сам им уши оборвал. Но вчера вроде все тихо было. Как обычно.
– Ты, наверное, свой футбол смотрел.
– Не было вчера никакого футбола. Да и мама дома была. А она, ты сама знаешь, при малейшем шуме на лестничную клетку выскакивает.
– Ну, ладно, будем искать. Пока, – попрощалась я с Михаилом.
Разговор с соседом сильно меня разочаровал. По части информации на мать и сына Гавриловых я возлагала большие надежды, поскольку Анастасия Федоровна являлась, как раньше говорили, активной общественницей и всегда была в курсе событий, происходящих в доме. Михаил же, классный программист, работал дистанционно в какой-то московской фирме, поэтому почти всегда находился дома. Вставал поздно и ложился поздно. И вполне мог слышать то, что происходило либо на лестничной клетке, либо в моей квартире.
«Ну, что ж, отрицательный результат – тоже результат, – попыталась я утешить себя избитой истиной. – Вот только пользы от него никакой».
Теперь надо было придумать предлог, чтобы заглянуть к Терентьевым, мужу и жене, которые переехали к нам в дом всего несколько месяцев назад, но уже успели стать незаменимыми для половины жильцов подъезда. Галина Ивановна, приветливая и домовитая, быстро нашла общий язык с новыми соседями: делилась с ними рецептами домашних пирогов и житейской мудростью, помогала, чем могла, и никогда ни о ком не говорила плохо. Все знали, что Галина Ивановна работает в аптеке, поэтому при любом недомогании обращались к ней за советом или за лекарством, не дожидаясь приезда «Скорой помощи» или прихода врача из поликлиники. Геннадий Николаевич Терентьев был менее общительным, но таким же приветливым, к тому же мастером на все руки. Неизвестно, кем он был по профессии, но починить умел все: от компьютера и мобильного телефона до перегоревшего утюга и старых бабушкиных ходиков. Геннадий Николаевич на службу не ходил, и поскольку на свободного художника он походил мало, все решили, что он был либо бывшим военным, либо проработал положенное время на вредном производстве и теперь получал хорошую пенсию.
Я порылась в шкафу и достала красную сумку, которую когда-то давно купила себе с первого гонорара. Сумка была известной фирмы и стоила бешеных денег. Но со временем что-то случилось с замком, и она перестала закрываться. Выбрасывать сумку было жалко, а отнести в ремонт как-то не получалось. «Какая я умница, – похвалила я себя. – Заодно и сумку починю».
Сумку Геннадий Николаевич починил в два счета, а вот что касается основной цели визита, то здесь меня ждало очередное разочарование. Весь вчерашний вечер Геннадий Николаевич провел перед телевизором, внимательно наблюдая за перипетиями очередного этапа «Формулы-1», поэтому ничего определенного по поводу моей «изрисованной» двери сказать не мог – ничего не видел, ничего не слышал. У Галины Ивановны же разболелась голова, и она рано легла спать.