(Не) любимая для демона

Новак Нина

Сняв туфли, забираюсь на постель, но через некоторое время зеркало подергивается рябью, а демон вступает в комнату. Он без мундира, жилет расстегнут, рукава засучены.

– И часто ты за мной подглядывал? – спрашиваю я.

– А ты? Часто целуешьсяс ди Кар’расом? Любишь зачерствевших от старости драконов? – отвечает он вопросом на вопрос, но я вижу, что он в холодной ярости.

Я хочу встать и как-нибудь вытолкать демона из своей спальни, но первое же мое движение действует на него как спусковой крючок. Он стремительно

кидается ко мне и, навалившись сверху, прижимает к постели.

– Слезь, идиот, – я отворачиваю лицо, стараюсь не смотреть в эти почти побелевшие глаза.

– Я пытался сделать все красиво, – тянет он.

– Ты красиво не можешь, Ашиль. У тебя все через одно место, – я собираюсь и все же с вызовом гляжу прямо на него.

Он приподнимается на руках и вглядывается в мое лицо.

– Острая на язык, – усмехается он.

– Я не могу больше оставаться в этом доме. Хочу переехать к Асье, – делать гордые заявления, лежа под ним, не очень удобно, но я стараюсь.

– Так вот кто помог тебе бежать. Асье...

– Оставь меня в покое, Ашиль!

– Я никогда не оставлю тебя в покое.

Дергаюсь в гневе, упругий матрас пружинит под нами, а Ашиль смеется.

– Не позволю превратить себя в собственность. Слезь с меня, говорю!

Он вздыхает.

– Я буду за тебя бороться, Кати. Завоюю заново.

Какая самоуверенность!

– Станешь бороться за тупую куклу? Как ты меня там называл, когда тискал свою Тарлин? Любишь невзрачных? Так я тебе не мышь!

Я специально распаляю себя, чтобы не поддаться этому искушению, не повестись на красивое лицо, на дурманящий и такой мужской запах, от которого меня ведет как последнюю идиотку.

Он хмурится.

– Я не видел твоего настоящего лица. Ты всю дорогу играла, притворялась другой... – начинает он.

– Это ничего не меняет. Ты растоптал нашу истинность, Ашиль. Я поверила тебе, отдала невинность. И лицо бы свое открыла. А ты меня предал в самый трудный момент в моей жизни.

– Кати, – он чуть не рычит. – Просто будь проще. Оставь прошлое в прошлом...

– Я никогда не смогу доверять тебе.

– А что я должен чувствовать после того, что увидел в холле? Ты понимаешь, что я сделал тебе одолжение, не вызвав его на дуэль?

Он все еще опирается на руки и сверлит меня этими своими голубыми глазами, уже вернувшими обычный цвет.

– Я люблю его! – выпаливаю я ему в лицо и жмурюсь.

– Ты играешь с огнем, Кати, – он наклоняется ко мне ближе и шепчет на ухо. – Радуйся, что я тебе не поверил.

Быстрым движением Ашиль поднимается с кровати и мне сразу становится холодно, хотя в Бассе стоит привычная жара.

– Я не позволю тебе съехать, Кати, – спокойно произносит Ашиль. – Ты моя и останешься подле меня.

Он отпирает дверь и выходит.

Вот же я попала! Повезло так повезло!

АШИЛЬ

Ашиль

сдержался только потому, что обещал себе быть терпеливым. Обещал себе вернуть Кати благородно, завоевав ее доверие. Но как же это было трудно!

Одна пощечина решила бы проблему. Дракону не удалось бы отвертеться от поединка чести. Убить матерую ящерицу почти невозможно, но потрепать и поставить на место – вполне. Но она ведь не простит. Как она жалась к этому драконьему идиоту.

Он быстрым движением поправил рукава и надел мундир. Палмер подсуетился и привез ему одежду в кратчайшие сроки. Благо портные тут вовсю пользовались магией и ждать не пришлось.

Подойдя к окну, он прижался лбом к стеклу, приложил ладонь к сердцу. Метка ныла, но еще больше ныло сердце. Ашиль никогда не испытывал ничего подобного. Ощущение – как будто в свежей ране проворачивают нож.

Он чуть с ума не сошел, когда увидел, что ди Кар’рас целует его Кати. От трансформации удержался только чудом. Спасла мысль, что обратившиеся демон и дракон в схватке могут снести полгорода. А Ашиль не собирался терять с таким трудом завоеванное положение.

Их с Кати дети не должны скитаться, они должны расти и воспитываться здесь, в Брае – самом идеальном для них месте.

Опять вспомнилось, как ди Кар’рас касался ее, и неконтролируемая ярость на секунду застила глаза, даже губы занемели от злости. Демон рвался наружу, требуя оборота, и Ашиль сам не заметил, как отросшими когтями провел борозду в деревянной обшивке стены.

Стоило стереть след дракона собственным поцелуем, перебить его запах. Отмерев, он с удивлением уставился на трансформированную руку, подождал, пока она придет в норму, потер грудь пятерней. Было так тоскливо, что хотелось выть.

Эта миниатюрная девушка отчего-то превратилась вдруг в мощнейший магнит, к которому его тянуло с немыслимой силой. Хотелось подмять ее под себя, овладеть, погрузиться в жар ее тела, стать с ней одним целым.

Просто потому что она – Кати. Его вело от женственных и плавных контуров ее фигуры. Изящные и строгие черты лица вызывали в его груди шторм, он хотел, чтобы она смотрела лишь на него своими огромными серыми глазами. Он никогда не видел подобного оттенка у других. Она что-то особенное. И как он, идиот проклятый, не разглядел?

Неужели и отец так же страдал? Или даже все еще страдает? Шассир Ферештех всегда имел наложниц, коллекционировал женщин, но мать отказалась терпеть. Хотя демоницы смотрят на подобные вещи проще, его мать пошла против системы. И вот Кати... тоже не захотела стерпеть.

Ашиль искренне не понимал, почему она осложняет. И совершенно не представлял, сколько времени еще продлится его боль. А что будет, когда она сдастся? Он снова потеряет к ней интерес? Снова пойдет искать других женщин? Казалось, что – нет. Он не сможет прикоснуться к другой.