Не любовница
Шрифт:
— Да там нечего особо понимать, — усмехнулся Алмазов, вновь ощущая неловкость. Тысячу лет уже не чувствовал себя подобным образом, думал, что вырос давно из этого чувства. Но перед Оксаной, такой чистой и искренней, не хотелось выставлять на обозрение грязь, в которой он давно и откровенно измазан. — Три месяца — максимальный срок, при котором женщина выдерживает так называемые отношения без обязательств.
— Да-а? — протянула секретарь, удивлённо округлив глаза. — Правда?
— Абсолютная.
—
— Не нужны. Обязательства у меня в другом месте, перед детьми и на работе. — Оксана вновь начала отводить глаза, и Михаил, подавшись вперёд, схватил её за руку в каком-то порыве отчаяния. — Я тебя прошу, не надо думать обо мне хуже, чем я есть. Я никого не обманывал, все эти девушки были в курсе моего статуса с самого начала.
Рука у Оксаны была маленькой, тёплой и очень мягкой, она тонула в ладони Михаила, легко дрожа, и он, даже не заметив этого, переплёл вместе их пальцы.
— А… жена? — выдохнула Оксана, не пытаясь отнять руку. — Её ведь вы обманываете…
— Нет, — возразил Алмазов спокойно, накрывая их переплетённые ладони второй рукой. — Не обманываю.
Оксана наконец вновь посмотрела на него, и в её глазах плескался шок от услышанного. Но прежде, чем она успела задать очередной неприятный вопрос, Михаил решительно пресёк это, по-прежнему сжимая её руку:
— Хватит, Оксан. Дурацкая тема для разговора, ты только расстраиваешься, а мне не по себе. Давай лучше о чём-нибудь другом. Например… ты говорила, что делаешь кукол. Покажешь мне их?
Ему показалось, что Оксана даже испытала облегчение от смены темы, настолько резко изменилось её лицо, расслабившись и став более мягким.
— Конечно, покажу.
И уже после того, как Михаил допил чай и прошёл в комнату, чтобы посмотреть расставленных на спинке дивана вальдорфских кукол — всего семь штук — Оксана вдруг вспомнила о том, что объяснять ему хотелось ещё меньше, чем смену любовниц.
— А вы, между прочим, говорили, что расскажете, почему произнесли «Пти», когда вышли сегодня из кабинета. — Она оживилась, явно предвкушая что-то интересное. — Если я вас ужином накормлю. Я накормила, так что давайте.
И Михаилу ничего не оставалось, как признаться:
— Пти — это ты. Птичка. Я тебя так называю.
Настолько изумлённого лица он у Оксаны никогда не видел. Даже засмеялся, когда она что-то промычала и открыла рот, подняв руку и запустив пальцы в волосы на затылке, из-за чего её причёска немного растрепалась.
— Не обижайся только, — сказал он мягко, глядя на Оксану с улыбкой. — И пойдём в коридор уже, одеваться буду, пора мне.
— Я не обижаюсь, — пробормотала
Михаил быстро переобулся, периодически косясь на озадаченную Оксану, и, надевая пальто, поинтересовался, продолжая лукаво улыбаться и надеясь, что от растерянности она ответит правду:
— Ну, а ты? Неужели никак меня не называешь? Наверняка дала какое-нибудь прозвище.
— Дала, — она кивнула, — «человек-антресоль»…
Алмазов расхохотался, громко и заливисто, и Оксана тоже хихикнула, наконец расплываясь в благодушной, но немного дурной улыбке.
И он не выдержал. Шагнул вперёд, опасаясь, что она отшатнётся, но нет — Оксана продолжала стоять на месте, — и вытащил из её волос заколку, заставив их рассыпаться по плечам и спине пышной кудрявой копной. И запустил туда ладонь, пальцами перебирая тёмные и мягкие пряди…
— Давно хотел это сделать, — произнёс Михаил негромко, балдея от удовольствия, и едва не застонал, когда Оксана прикрыла глаза, словно тоже наслаждалась его прикосновениями. — Нравятся твои кудряшки, Птичка.
Она улыбнулась, не открывая глаз, и у Михаила от этой улыбки зашлось сердце. Безумно захотелось поцеловать её, спуститься к подбородку и шее, стянуть с Оксаны футболку, накрыть губами нежную грудь…
Опя-я-ять. Опять эти сумасшедшие фантазии до боли в паху! И участившееся дыхание, причём — не только его, но и…
Неужели она тоже?..
— Пойду, — прохрипел Михаил, срочно отстраняясь, пока не натворил дел. — До завтра, Оксан.
Она вздрогнула, открыла глаза и посмотрела на него со смятением.
— Да… До завтра, Михаил Борисович.
Через несколько минут Алмазов уже шёл по двору к машине, чувствуя себя очень странно, потому что он вроде бы уходил из чужой квартиры в свою, но…
Ощущалось всё совсем наоборот.
Глава 45
Оксана
Несколько минут после ухода шефа она стояла и пялилась на входную дверь.
Что это было?
Нет, не так.
ЧТО ЭТО БЫЛО?!
Шеф действительно дал ей прозвище Птичка? Не Ворона, что было бы логичнее, а ласковое Птичка?!
Он на самом деле вытащил заколку из её волос, а потом стоял и трогал их с лицом маленького мальчика, которому подарили лучшую в мире игрушку?!
И наконец — Алмазов всерьёз заявил, что не обманывает свою жену?!
Вот последнее шокировало Оксану сильнее всего. Птичка — ладно ещё, в конце концов она уже поняла, что шеф хорошо к ней относится. А если судить по стихам, в нём живёт мальчишка-фантазёр, поэтому подобные прозвища не удивительны. И не обидны. Птичка — это мило. Пожалуй, даже слишком мило…