Не любовница
Шрифт:
— Ладно, пап, — сказала Маша грустно и смиренно. — Я пойду спать, да?
— Иди, — он поцеловал дочку в щёку, подождал, пока она скроется в своей комнате, и быстро пошёл обратно на кухню.
Таня по-прежнему сидела за столом и смотрела телевизор. Перед ней на пустом столе — все тарелки уже мылись в посудомойке — стояла только чашка кофе. Таня всегда пила кофе не с утра, а на ночь. Некрепкий кофе со сливками и ореховым сиропом вместо сахара. У Михаила запах орехового сиропа давно и накрепко ассоциировался с женой, и поэтому он его терпеть не мог.
— Тань, объясни мне, — сказал Михаил негромко, садясь напротив супруги. Она оторвалась от
Лицо Тани испуганно вытянулось, и она выдохнула:
— Ой, Мишенька…
— Да не называй ты меня так, — отрезал Михаил так же тихо, опасаясь, что Маша может подслушивать — подобное уже бывало. — И прошу тебя, разговаривай со своими подружками не по громкой связи. Ну не первый раз уже эта хрень! Я ещё не успел отойти от её вопроса, что такое «куни», а тут это.
— Да ладно тебе, Миш, — Таня досадливо поморщилась, но, как обычно и бывало, вину свою признавать не спешила. Эту черту Михаил в ней особенно не любил. Практически никогда и ни при каких обстоятельствах Таня не винилась, и уж тем более не просила прощения. За всю совместную жизнь он слышал от неё слово «извини» только два раза, но при таких обстоятельствах, когда одного «извини» уже недостаточно. — Подумаешь, сморозила Машуня глупость. Да она это всё завтра забудет.
— Ты в этом уверена? Я вот нет.
— Забудет-забудет, — махнула рукой жена. — Не бери в голову.
Скрипнув зубами, Михаил процедил:
— И ещё. Отдельно прошу — не готовь ты ничего, что Маше нельзя. Сколько можно? Её за год разнесло, как на дрожжах. А ты картошку жареную, на прошлой неделе пончики…
— Маше хотелось попробовать приготовить донаты. Ладно тебе, зачем так строго? Я решила баловать её раз в неделю, не чаще.
— Тань, — он вздохнул, пытаясь в очередной раз унять раздражение, — баловать можно, когда есть какой-то результат. А у Маши никакого результата, она толстеет с каждым днём. Ты её когда к психологу поведёшь?
— Она не хочет к психологу, — вновь поморщилась супруга, — и я не хочу, чтобы какая-то незнакомая тётка задавала ей личные вопросы. Это травмирует, а Маша и так переживает. Знаешь, что лучше сделать? Возьми отпуск, и давай поедем отдыхать все вместе. Тем более что у детей скоро каникулы. И вообще, — Таня нагнулась, попыталась взять мужа за руку, но он убрал ладонь со стола, — перестань морозиться. Надо налаживать отношения, у нас же дети, в конце концов! Почему ты меня отталкиваешь?
Таня начала повышать голос, и Михаил, цыкнув на неё, встал.
— Налаживать можно то, что существует, а наши отношения давно канули в лету, — сказал он устало и, не дожидаясь ответа, вышел из кухни. Услышал негромкий хлопок входной двери, прошёл дальше по коридору и кивнул, увидев сына. Юра как раз снимал заснеженную шапку, и его длинноватые светлые волосы ореолом рассыпались вокруг головы, скрывая чуть острые уши. Маша за них даже дразнила брата эльфом.
— Привет, пап, — улыбнулся сын, стягивая сапоги. — А мама где, на кухне?
— Да.
— А, — Юра кивнул и, отвернувшись к шкафу, чтобы повесить куртку, еле слышно пробормотал: — Тогда я туда не пойду…
Михаил вздохнул, но промолчал. Если на Машу он ещё как-то мог повлиять, то объяснять почти взрослому Юре, что нельзя постоянно избегать общения с матерью, было бесполезно. Сын был весь в него — упёртый как баран.
И что делать с детьми в этой ситуации, было абсолютно
Глава 7
Оксана
Мысли о поведении бывшего мужа быстро покинули её голову, и уже на следующее утро, придя на работу, Оксана и думать забыла о Коле. Ещё и поэтому Алмазов устраивал её в качестве начальника: с ним было невозможно филонить и рассуждать о чём-то постороннем, спуску шеф не давал и постоянно требовал то одно, то другое. Через Оксану проходило огромное количество документов, которые нужно было не только относить Михаилу Борисовичу на подпись, но и разбираться в них, регистрировать, кое-что копировать и ни в коем случае не терять. Оксана вела расписание шефа — планировала встречи и совещания, переносила их в случае непредвиденных обстоятельств, — отвечала на звонки партнёров, при этом держа в голове, что и кому следует или не следует говорить. Иногда Алмазов брал её с собой на важные встречи, особенно если встречался с немцами — сам он отлично знал только английский, а вот Оксана лучше говорила по-немецки. Училась когда-то в немецкой школе, потом и в институте язык подтягивала. И не зря, как оказалось. После развода Оксана больше не могла работать дизайнером или даже просто рисовать — как отрезало, — зато переводчик-синхронист из неё получился неплохой, а потом и секретарём получилось устроиться. Правда, со своего первого рабочего места в этом качестве Оксана сбежала, сверкая пятками, но со вторым удачно получилось. Алмазов хоть и был кобелём, но по отношению к ней вёл себя корректно и уважительно, называл по имени-отчеству и никогда не орал, как предыдущий шеф. Поэтому в рабочем плане Оксана относилась к Михаилу Борисовичу хорошо, но вот его человеческие качества прочно поселили в её душе брезгливость. Типичный изменник, предатель и кобель.
Нынешним утром шеф пребывал в особенно мрачном настроении, и Оксана приготовилась ловить его придирки по любому поводу. Да, голос Алмазов никогда не повышал, но опустить умел и без этого.
Оксана сварила привычный крепкий кофе, добавила сахар, положила на поднос капсулу порционных сливок, ложку и отправилась к шефу в кабинет. Алмазов, похожий на предгрозовую тучу в своём тёмно-синем костюме с серым галстуком, сидел за столом и, хмурясь, рассматривал какие-то бумажки. Оксана не приглядывалась, просто снимала с подноса всё, что принесла, и раскладывала перед шефом, когда он вдруг произнёс:
— Оксана Валерьевна, а посмотрите-ка это вы, — и придвинул к ней свои бумажки, да так стремительно, что задел ими блюдце, чашка с кофе покачнулась, и напиток частично вылился на стол и эти самые бумажки. — Ох, извините, — поморщился Алмазов, вместо того чтобы рассердиться, — я совсем забыл про кофе.
Шеф отставил чашку в сторону и прежде, чем Оксана успела что-то сообразить, достал из верхнего ящика упаковку влажных салфеток. Сам вытер стол, промокнул бумаги, а затем вновь придвинул их Оксане:
— Посмотрите.
Она удивлённо взяла в руки предлагаемое и подняла брови, поняв, что это…
— Логотипы?..
— Эскизы логотипов, — кивнул Алмазов. — Я не знаю, что с этим делать. Я как-то совсем не художник и не разбираюсь в подобном. Мне ничего не нравится, но я не знаю, как объяснить этим дуракам, которые разрабатывают лого для магазинов и сайта, что именно мне не нравится. Пару раз они перерисовали — когда я просто говорил: «Это не то», но в третий раз попросили конкретики.