(Не)люди
Шрифт:
— Правая на замену.
— Сделай запрос на сборку новой. Надеюсь, стык в порядке?
— А ты до сих пор боишься боли? — усмехнулась Пятая. Киборг фыркнул.
Оз подумал, что последняя фраза ему приснилась. Смотритель — и боится чего-то?.. Не может такого быть. Мальчик так и не понял, приснился ему разговор Эммы с киборгом или нет. Он смог окончательно очнуться только спустя сутки и тут же позабыл обо всем: воздух в палате всколыхнул короткий, еле слышный стон боли. Оз, сжав зубы, беззвучно заплакал.
Следующие четыре месяца он страдал. Как только оправился от операции и покинул лечебный отсек, дроиды с энтузиазмом
Мозг тоже перестал болеть. Сначала строгая Первая, взявшая на себя теоретическую подготовку, чтобы разгрузить Вторую, велела ему пересказывать страницы из книг, потом — сцены из фильмов с цитатами. Затем задавала каверзные вопросы, и на каждый неверный ответ прибавлялся еще один раздел или фильм. У Оза стали постоянно слезиться глаза от экрана, зато начала систематизироваться полученная информация. Он распрощался с иллюзиями большого путешествия и начал испытывать даже страх. Перед ним открывались все новые и новые трудности, нюансы. Он узнал много такого, о чем даже не подозревал. Ночевка в палатке, в качестве экзамена устроенная Первой и Второй в середине марта, и вовсе перевернула его представление о жизни.
— У тебя изменилась кровь, — нахмурился Смотритель, глядя на результаты анализов. — Диета?
— Ни грамма конфет. Уже четыре месяца!
— И правильно! Нечего засорять кровь лишним сахаром. К тому же откуда в дороге у тебя будут конфеты? — пробурчал старик и снова склонился над монитором, на котором постоянно выскакивали новые данные обследования. Оз привычно смотрел по сторонам, не надеясь найти что-то новое, шмыгал и потирал нос.
— Зажил уже? Может, тебе на всякий случай пластину какую-нибудь поставить на него? — спросил Смотритель, вспомнив, как глупо мальчишка разбил нос, споткнувшись о край палатки, которую сам же и ставил. Оз обиделся и фыркнул. Смотритель не отреагировал. Он думал, что еще можно сделать, чтобы максимально обезопасить ребенка от травм, и где взять успокоительные таблетки для себя. После того, как Смотрителя едва не хватил удар при виде единственного человека на Земле, последней надежды с разбитым и грязным лицом, у старика шалили нервы.
На руке Оза завибрировал передатчик.
— Мне пора на обед, — коротко сообщил он и, дождавшись утвердительного кивка, натянул футболку и побежал в Комнату. Нарушить данное Третьей обещание, что он станет послушным ребенком и не будет делать глупостей, Оз боялся. Потерять доверие, которое она завоевала у Смотрителя, фактически подставить ее — он и мысли об этом не допускал. Поборов в себе обиды, пережив эгоистичную жалость к себе, мальчишка начал понимать: все, что говорят ему взрослые, правильно, а он просто упрям, как осел.
Оз незаметно, едва-едва, но начал взрослеть, превращаться из мальчишки с капризным характером в рассудительного паренька, готового идти к своей цели любой ценой.
Интермедия. Простуженные (не)люди
[Оглавление]
Куд радостно носился по домику уже
Дети радовались самодельным протезам Куда. Мальчик даже мог поднимать правую руку — не сгибающаяся конструкция, надетая на культю, создавала видимость настоящей конечности. Хоть ладошка, облаченная в перчатку, и была всего лишь частью списанного пластмассового манекена. Дети радовались и этому.
Куд вернулся к зеркалу, от которого отошел две минуты назад, и опять начал перед ним крутиться. По его словам, засунутая в карман джинсов левая рука смотрелась круто, а правая, болтавшаяся вдоль туловища, выглядела настоящей. Нина, ощупывавшая мальчишку, кивала, соглашалась с каждым его словом и точно так же совала руки в карманы. Ивэй изредка улыбалась. Джонатан хмыкал, когда поднимал глаза, отвлекаясь от работы. И вот, когда дети пронеслись мимо в очередной раз, он все же поинтересовался у Ивэй:
— Столько радости из-за одного разобранного манекена. Как ты сделала плечо? На чем оно держится?
— Вырезала ножницами с того же манекена. Кстати, Куд, — она обернулась к мальчику, — не натирает? Я вроде смягчила край, но все же. Подойди, я посмотрю, — утомленная детьми, жарой и бездельем женщина оживилась и поманила к себе детей. Куд, толкнув плечом Нину, радостно подбежал, утверждая, что все прекрасно.
А футболка, оказывается, уже начала пропитываться кровью.
— Мамочки, да у тебя тут все в мясо! — закричала Ивэй и рывком стянула с Куда одежду. Правая рука упала на пол, левую, привязанную к телу, сдернула женщина, обнажив недоплечо. — Джо, неси аптечку! Быстро!
Куд понял, что ему больно, только когда об этом сказала Ивэй. И разревелся не то от страха, не то от боли. Девочка, проведя пальцами по ране, понюхала кровь, попробовала на вкус, но так и не поняла, почему вдруг завизжал Куд, почему он начал ее обзывать и ругаться. Она попробовала еще раз притронуться к плечу, но почувствовала удар — Куд отбил ее тянущуюся ладошку. Нина обиделась и сделала шаг назад, пытаясь отгородиться от слов мальчика. Потом еще один, когда Джонатан отодвинул ее и рухнул на колени. Потом еще. И еще. Нина уже выучила этот домик. Каждый его угол и порог, поэтому ей было несложно выбраться незаметно. Ивэй приучила ее запоминать, куда девочка поставила обувь, повесила шляпу и прочее.
Мальчик снова взвыл, и Ивэй отдернула руки от его плеча, тихо пискнув извинения. Ее напугало такое поведение обычно спокойного и тихого ребенка. Бинт все время сползал, Куд ревел в голос, отчего закладывало уши, а Джонатан беспомощно махал огромными руками над его головой, боясь прикоснуться, но желая помочь.
А снаружи прогремел гром. Где-то далеко-далеко, и никто не услышал. Только Куд уловил какой-то шум, но тут же позабыл о нем. На небе сгущались тучи. Надвигался шторм.
— Ну? — спросила Ивэй, отставляя в сторону кружку с молоком. — Легче? — она потрепала Куда по волосам и еще раз поднесла молоко к его губам, но он замотал головой, отказываясь. Потом кивнул, отвечая на вопрос, и оглянулся. Он чувствовал себя разбитым и ужасно уставшим. А еще чего-то явно не хватало. Чего-то, что он упустил, пока орал от боли и страха.