Не мир принес
Шрифт:
— Все хочу бросить, никак не выходит, нервы. У твоей команды будет особое задание, капитан. Сколько у тебя бойцов-то сейчас?
— Отделение.
— Значит, девять, думаю, что справитесь. Есть у меня предположение, что этот Рахимов — не настоящий вожак стаи. Может быть, наследник, заместитель, не знаю, как это у них там называется, но не вожак. Рахимов опасен, очень опасен, но не зверь. А то, что творит эта стая, — настоящее зверство.
— И все-таки, товарищ полковник. Неужели эти мальчишки так опасны, что и солдаты, и милиция, и наша группа… Я не хочу хвалиться, но сами знаете, мы специалисты высокого уровня и…
— Мальчишки, говоришь, вот, полюбуйся,
Полковник бросил на стол пачку фотографий, Васинцов быстро их просмотрел и положил обратно на стол. Быстро, потому что долго смотреть на растерзанные тела, на окровавленных, обнаженных девочек, на полных женщин с вырезанными грудями и на прочие ужасы было невозможно.
— Их будет человек сто, если не больше. Почти все уже попробовали кровушки. Костяк стаи — выходцы из общежитий текстильщиков. После того как комбинат закрыли и коммуналку бросили на произвол судьбы, там начался настоящий ад. Негритянское гетто по сравнению с тем, что там было — санаторий для пенсионеров союзного значения. И неудивительно, что оттуда вышли сплошь «отморозки». Откуда ж нормальными быть, если зимой квартиры топили по-черному, а магазин там был всего один — стальная коробка с бойницами. Да и тот скоро закрылся — машины с продуктами туда не доезжали, разворовывали. Одну только водку паленую там продавали да «дурь» в любой расфасовке. Но и не это самое опасное. Подозреваю я, что настоящий вожак стаи — сильный и страшный зверь, чикатил — по-вашему. Слишком уж хорошо стая организована. Днем он отсиживается в какой-то норе, а ночью выходит на охоту. И вот еще, до Рахимова стаей управлял некий Туляк, сын криминального авторитета Тулина. Он недавно повесился на своей даче прямо во время торка. Осторожный, сволочь, был, никому не доверял, вот и оказался во время торка один. Каяться не перед кем было, дома одни доберманы служивые. Вот и полез в петлю. Да бог с ним, посмотри, что с его сыном Туляком случилось.
Васинцов посмотрел еще пачку фотографий: на окровавленном снегу с запрокинутой головой лежал мужчина крепкого телосложения, горло его было растерзано в клочья.
— Ничего не напоминает?
— Словно зубами разгрызли. Собаки?..
— Почти в точку попал, капитан. Именно зубами, и у самого клыки в крови. Словно два зверя вцепились друг в друга в лютой ненависти. Короче, загрыз его новый вожак стаи. Смекаешь, о чем я?
— Чикатил?
— Именно. И вот хочу я, чтобы твоя команда этого чикатила изловила, по возможности живым.
В дверь тихо постучали.
— Войдите, — крикнул полковник.
— В дверь вошел маленький сухенький мужичок в очках и высокая, под метр девяносто, молодая женщина.
— Вот, — обрадовался полковник, рукой давая знак, что представляться по уставу не обязательно, — вот и «лосята» наши! Познакомься, капитан, этих людей ты и будешь «вести».
Васинцов встал и пожал пришедшим руки. Но не удержался и дважды поцеловал даме тыльную сторону ладони. Дама смущенно хихикнула.
— Тоже понравилась? — хохотнул полковник. — Это наша гордость, Карина Августовна Миль, чемпион Беларуси по биатлону и стендовой стрельбе, «мелкашкой» владеет как богиня, валит мишени из любого положения, даже на мостике стоя, сам видел. За фамилию и за внешнее обаяние зовем мы ее Милкой. А на Петровича не смотри снисходительно. Он хоть и маленький, но бойкий — Яков Петрович Петрович, у него отчество с фамилией одинаковые, папа у него серб. Между прочим, чемпион Московского округа по рукопашному бою. В легком весе, правда. Стал бы и абсолютным, да массы тела не хватило. Его Качерянов
— Да ладно тебе, Максимыч, о грустном-то вспоминать. Не ломать же мне ему руку, мы ж с ним друзья…
Васинцов вспомнил Качерянова, он, кажется, стал победителем боев без правил в каком-то американском восьмиугольнике.
— Так вот, капитан, этих «лосенков» ты со своей командой и будешь вести. Вести и снимать на камеру все подробности, все, каждую мелочь. Они сами за себя постоять могут, но все же присматривай, они оба мне очень дороги. Мы будем вас страховать с основной операцией и в дело вступим только по зеленой ракете. Стая очень нагла, но и осторожна, чуть что, забьются по норам, ищи их потом…
— Товарищ полковник, а обязательно этот бронежилет? — заныл Петрович. — Он же тяжеленный, я и подпрыгнуть не смогу.
— А не хрена тебе прыгать. Твоя задача — вынудить их раскрыться и выманить вожака. Не Рахимова — настоящего, понимаешь?
— Не дурак, соображаю, — пробурчал Петрович.
— А тебя, Карина, очень прошу, не геройствуй, знаю я, как ты лихо мишени выбиваешь, но сейчас думай больше о ракете. Если реальная угроза жизни — сразу ракету, очень тебя прошу.
Карина смущенно улыбнулась.
— Специально для тебя мы заказали такую фигню вязаную, ну на голову надевается и на шее завязывается, чтобы горло защищала. Это — особый состав нити, гибкая, но твердая, как кольчуга. Надеюсь, поможет… А ты, капитан, возьми-ка своих ребят и прогуляйся-ка по району будущей операции пешочком, вникни, так сказать, в то, чем район дышит. Кстати, если твоих ребят сильно торкает, там у рынка есть церквушка, там батюшка такие проповеди читает, что минут за двадцать от торка отойдешь. На себе проверял.
— Уже без надобности! — гордо сказал Васинцов.
— Уважаю, даже завидую, — сказал полковник. — А я, признаться, к батюшке захаживаю.
Глава 8
ШАБАШКА
Они прикинулись бригадой шабашников, несли с собой инструменты, какие-то дурацкие трубы на плечах, мотки проводов. Шлепая одетыми в калоши валенками по раскисшему снегу, Васинцов зорко осматривался по сторонам. Пока ничего примечательного, обычный пригород Москвы за МКАД, где современные многоэтажки соседствуют с приземистыми деревенскими домиками за покосившимися заборами.
— Ничего не замечаешь необычного? — тихо спросил Васинцов. Юдин оглянулся по сторонам: на серые стены домов, на мусорные контейнеры, огороженные сеткой, наполненные уже, несмотря на ранее время, на спортивную площадку, окруженную такой же сеткой, что и помойка, видно, муниципальщики одновременно варили.
— Вроде все в норме, а что?
— Кошек нет и собак. Даже у помойки. И сизарей совсем мало. Странно как-то.
Кайметов шел впереди, он, пыхтя, волок голубой финский унитаз с бачком и каждому встречному кричал:
— Эй, уважаемый, возмы сантехник, нэдорого! Тыща всего!
Встречные улыбались, но товар не брали. Видно, в этой дыре финскую сантехнику считали непозволительной роскошью. Около колонки одна сердобольная женщина с ведрами остановилась и посоветовала:
— Милок, да тута никто и не возьмет такого. Это тебе к многоэтажкам надоть, тама народ побогаче, тама ремонты делают, евра, тама возьмут.
— Полные ведра, — подумал Васинцов, — хорошая примета.
Он принял у женщины ведра, несмотря на ее заверения, что она «еще баба крепкая, хоть куда», и направился к серым кубам общежитий.