(Не) могу быть твоей, Дракон
Шрифт:
Рон хмыкает, но ответить не успевает.
– Как же вы предсказуемы, – низкий голос, в котором отчётливо слышится насмешка, отражается от стен пещеры. Есть в нём что-то знакомое, но из-за многослойного эха не могу определить, где я его слышала. – Именно ловушка, детка, и заманить вас обоих в неё ничего не стоило.
– Где мой сын? – вырывается у меня. – Это ты…
– Айви! – обрывает меня Рон на середине фразы и спрашивает в пустоту пещеры: – Что тебе нужно?
– То, что мне нужно, я уже получил. И в принципе твоя жизнь мне не нужна. Ты мог бы заделать своей
– Зачем тебе мой сын? Какая-то застарелая кровная вражда, о которой я не знаю, лорд Микель?
Я давлюсь воздухом. Так вот почему голос показался знакомым. Этот дракон, на котором я сюда летела, и есть тот, кто украл моего сына?
Но зачем?
– Вражда? – удивлённо хмыкает невидимый лорд. – Нет, Рональд, всё гораздо серьёзнее. Это ты, пусть и случайно, отобрал у меня то, что должно было принадлежать мне.
– Уж не мою ли жену ты имеешь в виду? – бровь Рона изгибается. – Так это не моя прихоть. Это Боги определили её мне как истинную.
– Сочувствую. Нет, она, конечно, хорошенькая, но убереги меня Хаос от пары, почти полностью лишённой магии, – Микель презрительно фыркает.
А я чувствую себя униженной и не теми словами, которыми лорд сейчас размазывает меня, а собственной доверчивостью. Мне хочется сгореть от стыда, что я поверила в кажущееся сочувствие лорда после того приступа гнева, которым обжёг меня муж.
– Ты, Рон, сам не ведая того, отнял у меня сына.
– Что? Я. Отнял. Твоего. Сына? – От оскорблённого рёва Рональда с потолка падает ещё несколько камешков.
А я вскрикиваю от боли, потому что пальцы мужа сжимают моё предплечье с такой силой, что, кажется, кости плавятся и превращаются в желе.
– Рон, – спешу оправдаться я. – Я сегодня видела этого лорда впервые в жизни.
Хохот негодяя заполняет небольшое пространство пещеры.
– Не в этом смысле, Рональд. Плоть от плоти он твой сын, но его дар должен принадлежать мне. Моей истинной должна была стать Лиара, мать твоей жены. Я сделал всё, чтобы у неё появилась метка, надеялся, что она принесёт мне сына. Но она сбежала к пустому и родила девчонку без магии. Смешно, да? Лиара родила пустышку.
Смешно? Ну да, обхохочешься.
– А может, она правильно сделала, что сбежала от вас? – взвиваюсь я.
– А ты способна дерзить, леди Айвира. Это делает тебя интереснее. В любом случае теперь всё это неважно. Ребёнок с нужным мне даром родился, хоть и через поколение. И тебе, Рон, не повезло, что родился он у тебя. Но я это исправлю. Считай, уже исправил. Арвен – мой. Я выращу его как собственного сына и сотру в его памяти все воспоминания о вас.
За мгновение до того, как потолок пещеры обрушится на наши головы тоннами камней, Рон совершает оборот, закрывая меня собой.
Глава 2.
Айви
– Айка! – пронзительный голос вырывает меня из забытья.
Из-за резкого перехода между сном и явью я не сразу соображаю, где нахожусь. Сердце гулко стучит в груди, словно ему не хватает места, и оно рвётся наружу до боли в рёбрах. Воздуха ничтожно мало. Втягиваю его с усилием.
Сон, похожий на душную чёрную тучу с неясными очертаниями, медленно и неохотно отползает и начинает развеиваться.
Но на его место приходит странное ощущение, будто именно там, в ночном кошмаре, осталось что-то настоящее и дорогое. А вот реальность в виде голоса сводной сестрицы скребёт по сердцу наждаком.
– Айка! – верещит Паэлла. – Сколько можно спать?! Уже матушка вниз спустилась.
Морщусь. Желание заткнуть рот надоедливой крикунье заставляет меня сесть на кровати и спустить ноги на пол. И, только коснувшись босыми ступнями холодных досок, я начинаю приходить в себя.
Я дома, в своей каморке под самой крышей. По полу гуляет прохладный ветерок, леденящий ноги. Дом, принадлежавший моим родителям, каменный, и только чердачная надстройка, которую мачеха отвела мне после смерти отца, построена из плохо пригнанных друг к другу корявых досок. Щели такие, что затыкай не затыкай, а ветер и холод найдут лазейку. То ли дело в нашем замке.
Что?
Промелькнувшее видение светлой комнаты с искусной лепниной, пылающим камином и подогревающимся полом настолько яркое, что я трясу головой. Где это мне могло такое привидеться? Я и в замках-то не бывала. Разве только во сне. И только после чтения романов, строго-настрого запрещённых мне мачехой.
А книги-то мамины. И сама госпожа Фецилия любит поваляться с романом на диване в жарко натопленной гостиной, пока я выполняю роль прислуги.
– Где наш утренний кофе? – ярится сестра у основания чердачной лестницы, когда я наконец выхожу на площадку.
Она в розовом пеньюаре, щедро отделанном кружевами и рюшечками, что делает её больше, чем обычно, похожей на поросёнка.
– До скольких ты спать собираешься?
– А спросить, не заболела ли я, в голову не приходит? – срывается у меня с языка.
– Что-о-о?
Щёки Паэллы стекают вниз из-за отвисшей челюсти, а глаза выпучиваются. Оказывается, они карие. Надо же, не замечала.
– Ма-а, Айка дерзит.
Из гостиной раздаётся гортанный голос мачехи.
– Пришли её ко мне.
– Слышала? – победно улыбается Паэлла, и её толстые щёки, подпрыгнув вверх, снова превращают глаза в щёлочки. – Иди давай. Мама объяснит тебе, как надо вести себя с господами.
– Кофе принеси с выпечкой, – приказывает мачеха, едва я появляюсь в дверях гостиной.
Госпожа Фецилия возлежит на оттоманке с очередным любовным романом в руках.
Никаких иллюзий о том, что выговор отменяется, у меня нет. Вот сейчас принесу ей кофе, и мне всё объяснят: и что кормят меня из милости, и что я должна быть благодарна.