Не могу тебя забыть
Шрифт:
Илья забрал у нее бутылку, сам налил в бокалы шампанского и спросил:
— Что — вообще?
— Ты всегда был закрытый. Сначала я думала, что ты весь в своей науке, что что-то решаешь, вычисляешь в голове, но, узнав тебя лучше, я точно могла определить, когда ты действительно в науке, а когда думаешь о другом. Знаешь, Адорин, у тебя становились такие глаза, словно все самое лучшее уже было в твоей жизни и, утратив это, ты точно знаешь, что никогда ничего хорошего не будет. Ты что, действительно так ее любил?
— Нет, Лен, ты ошибаешься, — совсем тихо сказал Илья. —
— А это ты врешь, братец! — печально улыбнулась Лена какой-то очень мудрой, все понимающей улыбкой. — Если не было, значит, все еще хуже, значит, это нереализованная любовь, из чего я делаю вывод, что ты с этой возлюбленной не спал. А это совсем плохо для мужчины. Он будет всю жизнь думать, как бы это у них было, и пребывать в уверенности, что было бы прекрасно, совсем не так, как с другими женщинами. Бедный мой Адорин, кто же тебя так кинул?
У него даже холодок внутри пробежал: ни черта себе! А ему казалось, что она ничего про него не понимает и не видит, что Ленка совершенно равнодушна к его жизни и переживаниям. А вон как повернулось! Может, она и равнодушна, но своим женским чутьем все уловила и почувствовала! А что, собственно, почувствовала? Нечего здесь чувствовать. Ну, есть Юлька, ну и что? Юлька — это некий образ, нереальные запретные мысли и желания, подогретые запретом. Все это так далеко от реальной жизни, от каждодневной бытовухи. Выдуманное им возможное счастье, замешанное на сильном мужском желании. Нет в этом ничего от нормальной жизни. Нечего тут подозревать.
Ну не рассказывать же это Лене! Да и какой женщине будет приятно услышать про некую, пусть и мифическую соперницу, тем более, когда они обсуждают развод?
— Нет, Леночка, ничего такого в моей жизни не было и нет, — еще раз сказал Илья, — ты ошиблась. Я работал много, уставал нечеловечески, думал все время, как заработать, и годами мечтал выспаться.
Лена посмотрела на него внимательно, и обида ушла из ее глаз.
Это был последний их мирный разговор. Делить им было нечего, потому что, кроме каких-то шмоток и Тимки, они при совместном проживании ничего не нажили. Илья только начал работать на новой работе, денег больших еще не заработал, жили они с его родителями, машина, на которой он ездил, была служебной и принадлежала фирме, поэтому материальных претензий друг к другу они не имели. Но Лена уперлась.
Она переехала с Тимкой к своим родителям, не давала Илье видеться с сыном, не являлась в суд для развода.
Илья не злился, он понимал, что ей нелегко смириться с его уходом и, вольно или невольно, хочется отомстить и сделать больно.
Но времени бегать по судам у него не было, и в день, когда было назначено очередное заседание суда, он приехал к ее дому и позвонил ей по мобильному.
— Лен, спускайся, я тебе деньги привез. Да, паспорт захвати, я деньги оформил через бухгалтерию, надо записать твои данные.
Лена вышла, села в машину, Илья заблокировал двери и, не слушая возмущенных возгласов, привез ее в суд.
Через полчаса их развели.
Он отвез Лену назад, к дому, и устало сказал:
—
— Ладно, Илья, мир, — согласилась Лена. — За деньги спасибо. А насчет Тимки… Родители мои с детьми возиться не умеют и не хотят, им это сложно. Я предлагаю компромисс: когда я уезжаю, он живет у вас, когда я в Москве — со мной.
— Договорились, — кивнул довольный Илья. В общем и целом можно было сказать, что их развод прошел тихо и мирно.
Илья работал, матерел, богател, у него была женщина. Когда он понял, что ему осточертело заниматься сексом в чужих кроватях и в гостиничных номерах — не приводить же всех подруг домой, к родителям, — он купил себе двухкомнатную квартиру недалеко от родительского дома. К этому времени Илья уже имел средства для такой покупки.
Несмотря на всю свою занятость и ощущение вины перед Игорем за уход из науки, он регулярно перезванивался с Расковыми, они встречались, отмечали вместе праздники и дни рождения. Но за все это время Юльку он видел несколько раз, и то на бегу. Он приходил к ним в гости — она куда-то торопилась. Приехала поздравить Тимку к нему домой — торопилась не меньше! Отдала подарки, расцеловала всех, выпила за здоровье ребенка — и упорхнула.
Может, так оно было и лучше.
Илья скучал по ней. Не то чтобы он каждый день помнил и думал про Юльку, конечно нет. Он нормальный мужик, его голова была занята работой, контрактами, переговорами, делами, свиданиями с женщиной — словом, обычной жизнью… Но когда что-то напоминало о Рыжике — какая-нибудь музыка, или картина, или промелькнувшая за окном машины похожая на нее девушка, или запах свежести, что угодно, — он мгновенно вспоминал Юльку и скучал. Она была в его крови, в его подсознании, он привык к этому чувству и жил с ним.
Он привык жить с тем, что никогда не сбудется.
ЮЛЯ
Юлька избегала встреч с Ильей, даже редких, мимолетных. Она все знала про него, про его новую работу, про развод, про то, как он живет.
Однажды она со своей компанией отдыхала в ночном клубе, довольно респектабельном, не из разряда молодежных, они отмечали день рождения Людки Зосимовой, Юлькиной однокурсницы.
Пробираясь к своему столу после танцев, Юлька боковым зрением заметила знакомую фигуру.
Она остановилась, присмотрелась. Различить что-либо в мигающем свете прожекторов было сложно, но Юлька узнала Илью.
Он был с женщиной. Юлька села за свой столик так, чтобы видеть его. Она больше не танцевала, не пила коктейли, она не могла оторвать взгляда от этой парочки.
Спутница Ильи была красивой, стройной, стильно и дорого одетой брюнеткой с длинными, струящимися по спине волосами. Судя по ее поведению, дамочка немного перебрала: она громко смеялась, что-то рассказывала, откровенно заигрывала с Ильей, опуская руку под стол, «шалила» с основной частью мужского тела.