Не могу тебя забыть
Шрифт:
Она сделала пару робких шажочков, наклонилась и спросила: — Пап, ты жив?
— Не знаю, — простонал отец, вставая на четвереньки.
Юлька удостоверилась, что отец живой, аккуратно обошла его по дуге и понеслась к Илье, но… одновременно с мамой, кинувшейся к упавшему мужу.
Встретились они на полдороге. Юлька, видевшая только обожаемого Илью, обнаружила препятствие в виде мамы, только столкнувшись с ней. Мама, сбитая с ног рыжей торпедой, приземлилась на грядку с петрушкой.
— Ой! — пискнула Юлька и побежала дальше. Наконец, добравшись до конечного пункта, она кинулась к Илье на
— Привет, Илья!
— Может, нам ее в хор отдать? — спросил папа, вставая и потирая ушибленный бок.
— В церковный! — поддержала мама, выбираясь из грядки. — Голосище, как у попа!
Если не считать казусов, случавшихся с Юлькой постоянно, они замечательно проводили лето, и, кроме Ильи, у них на даче всегда было много гостей.
Еще они ставили спектакли, и инициатором их, естественно, была Юлька.
Игорь Дмитриевич Расков, Юлькин папа, был доктором наук. Он преподавал студентам и занимался научной работой в каком-то академическом институте. Юлька знала из разговоров взрослых, что папа — талантливый ученый. Илью взрослые тоже называли талантливым и подающим большие надежды. Он был кандидатом наук, занимался научной работой вместе с папой и под его руководством еще с тех времен, когда был его студентом.
Друзья родителей, собиравшиеся у них на даче каждые выходные, в большинстве своем были учеными. Они часто и помногу спорили и говорили о вещах совершенно непонятных Юльке. Гости сидели за столом часами и иногда так увлекались, что, доказывая свои мысли, писали что-то на салфетках, порой изводя целую пачку за один разговор.
Юлькиной энергии и неуемного воображения хватало на то, чтобы отвлечь их от научных разговоров и втянуть в свои игры и замыслы. Однажды она придумала театральную постановку сказки «Двенадцать месяцев», а так как ролей было много, помимо своей компании, задействовала друзей родителей. Ученые мужи бросили свои научные споры и с удовольствием вырезали, клеили и мастерили костюмы и декорации. С не меньшим энтузиазмом они учили текст и репетировали, порой забывая об основных участниках спектакля — детях. Вслед за триумфальной премьерой «Двенадцати месяцев» последовали другие спектакли: «Золушка», «Белоснежка и семь гномов». Одного из гномов в спектакле, кстати, играл академик. Между прочим, роль ему удалась.
Взрослым до такой степени понравились спектакли, что они сами стали придумывать постановки, пародии и все то, что в театральной среде называется «капустником».
На роль главного героя Юлька всегда назначала Илью, а себя объявляла главной героиней. А какие еще могли быть варианты?
Костюмы и декорации придумывала и разрисовывала Юлька. Она с младенчества что-то рисовала.
Когда ей было года три, она разрисовала все доступные ей места на стенах квартиры. Папа с мамой пришли с работы и, зайдя в свою спальню, остановились в шоке — все стены комнаты на уровне Юлькиного роста были раскрашены зеленой акварельной краской — так она изображала траву на лужайке.
— Мам! — закричал папа. — Что это такое?
С Юлькой дома сидела бабушка, потому что родители работали: папа в двух своих институтах, а мама в папином институте преподавала студентам английский.
— Что случилось? — пришла бабушка на крик сына, держа на руках Юльку —
— Вот это что? — показал папа на стены, потом, увидев счастливо улыбающуюся дочь, указал пальцем и на нее. — И это?
— Юлечка нарисовала траву, — объяснила бабушка. — Правда, здорово получилось?
— А ты куда смотрела, когда она рисовала? — спросил ошалевший папа.
— Я ей помогала. Одна бы она с таким объемом работ не справилась, — гордо ответила бабушка.
— А что, мне нравится! — вступилась за «преступников» мама. — Живенько так, как в поле.
— Как в дурдоме! — успокаиваясь, проворчал папа. — Все зеленое — и Юлька тоже!
— У ребенка явный талант! — восхитилась бабушка. — Ей надо обязательно заниматься рисованием!
— А можно не на обоях? — взмолился папа.
— Ничего поделать нельзя. У нее масштабное видение мира, — рассмеялась бабушка.
Мама с папой смирились — пусть рисует где хочет. Может, у ребенка действительно талант? Так Юлька получила полную свободу, и, перестав посягать на папины бумаги, как на предмет для рисования, стала разрисовывать стены квартиры.
Родители от этого безобразия вздыхали, но терпели. На ремонт у них не было ни сил, ни времени, но надо было как-то ликвидировать «художества». Папа придумал гениально простое решение, и через год после «первой травы» в спальне, когда «стены закончились» и дитя стало поглядывать на рабочий стол в поисках бумаги, папа обклеил стены снизу белым ватманом — рисуй, ребенок!
И Юлька рисовала. Всегда и с удовольствием.
Когда Юлька стала постарше, ее отдали в художественную школу, и родители, вздохнув с облегчением, все-таки сделали ремонт.
Никого не удивляло, когда Юлька делала из старых выцветших штор сказочно-красивый театральный занавес, разрисовывала костюмы, придумывала декорации. Юлька была инициатором, постановщиком и главным художником всех дачных спектаклей, а впрочем, и самой дачной жизни.
Так замечательно и невероятно быстро они прожили лето, когда Юльке было десять лет, и она в первый раз встретилась с Ильей.
ИЛЬЯ
Илье Андреевичу Адорину было в то лето двадцать пять лет.
Он начал заниматься наукой еще в школе. Зачитывался толстенными научными книгами, как художественной литературой. Легко поступил в институт, как нынче говорят подростки, «не парясь!». Учился с постоянным ощущением радости. В институте открывались огромные возможности для его ума и для целого вороха задумок, блуждающих в нем.
На втором курсе Адорин занялся научной работой под руководством Игоря Дмитриевича, тогда еще кандидата наук. А дальше все шло по накатанным рельсам — на четвертом курсе Игорь Дмитриевич выбил Адорину ставку лаборанта, чтобы тот мог немного подработать, на пятом Илья сдал два экзамена на кандидатский минимум. Блестяще защитил диплом, на его основе написал кандидатскую, через год сдал основной профилирующий экзамен и защитился.
Нельзя сказать, что Илья любил дело, которым занимался, — такая сухая формулировка не может передать чувств, которые он испытывал.