Не мой, не твоя
Шрифт:
Мы с Лорсом за год обросли клиентами. Всякое, конечно, случалось. Заказов поначалу было мало. Встречались ещё умники, которые пытались нас кинуть, но с такими у меня разговор короткий, но убедительный. В итоге, дела пошли в гору. Мы даже решили немного расшириться: снять приличный офис, взять ещё кого-нибудь в подмогу.
Взять даже успели — одну девчонку с нашего же курса, Юльку. Мы с ней одно время мутили.
Ну как мутили? Общались нормально, ну, иногда, изредка трахались. А до этого она по пятам за мной целый год или даже два ходила. Не висла, ни
Потом, помню, от гриппа чуть кони не двинул. Так она разузнала, где живу, примчалась, лечила, еду возила, убиралась. Даже на ночь оставалась, в кресле спала.
Я, как только немного оклемался, послал ее. В смысле, наехал, мол, какого хрена она за мной таскается. Прогонять стал. Но Юлька вдруг разревелась. Ну и всё. Остальное как-то само собой получилось.
Вообще-то Юлька нормальная оказалась. Ничего плохого, кроме хорошего, я от нее не видел. И не тупая она. Правда, меня не вставляла, чисто физически. Но тут уже не в ней дело было.
Но когда этим летом позвал её, дурочку, в нашу шарагу, она же всё бросила и примчалась, хотя, как выяснилось, уже успела куда-то нормально пристроиться.
Ну и вскоре, где-то в начале августа, отец позвонил и признался, что перенес операцию на позвоночнике и уже три месяца как не ходит. Жаловался, что дела на заводе еще идут как-то по накатанной, но все последние тендеры они продули, что-то там тоже плохо. Завод и тендеры меня не волновали совершенно, а вот за отца я испугался.
Когда я сказал Лорсу, что уезжаю, он заплакал. Реально! Ну не навзрыд, но сидел хлюпал носом. Я аж растерялся. Что за чушь? Когда я, например, плакал? Да никогда. Ну вот только после похорон матери. И всё. Даже когда сильно плохо было. Даже когда жить не хотелось. А это… дичь какая-то.
Попросил Юльку, чтобы она присматривала за Лорсом. За пару дней мало-мальски ввел её в курс дел, оставил ключи от дома, подогрел деньгами, обещал созваниваться, помогать если что и вернуться как только, так сразу.
Поначалу она дергала меня по сто раз в день, в том числе среди ночи, забив на разницу во времени. Но постепенно, видать, въехала, и в последнее время звонила чисто поболтать. Спрашивала, когда приеду. Каждый раз я отвечал: скоро. Но уже пошел третий месяц как я застрял в Иркутске…
Отца я застал в его спальне.
— Что, ни дня без выступлений? Скоро и эта сбежит от тебя.
— Пусть! Три раза мне тыкала, в вену попасть не может. Я ей что, игольница? Дура! Скажи лучше, ты посмотрел документы по тому заводу? Ездил туда?
— Угу, да шняга какая-то.
На этот полудохлый завод цветных металлов прибалтывал отца его зам. Мол, можно купить очень выгодно, потому что хозяин там весь в долгах, вот и продает по дешевке. А потом объединить с отцовским заводом металлоконструкций и будет полный производственный цикл.
Отец попросил меня просмотреть документы, ну и цифры изучить, насколько там все плачевно. А там реально — плачевно всё.
Да
— Ну раз говоришь, что шняга, закрываем вопрос, — согласился отец.
И слава богу.
На другой день отцовский зам, ну теперь уже мой, снова наседал на меня.
— Тимур Сергеевич, зря вы так отметаете это предложение. Это сейчас завод убыточный, но надо смотреть на перспективу. Производство наладить и всё… Сейчас я наглядно покажу, как можно…
Он выхватил из папки какую-то бумагу, взглянул — нужная или нет, и принялся судорожно чертить с обратной стороны не то схемы, не то диаграммы.
— Этот вопрос уже закрыт. Займитесь делом, — резко оборвал его я, сдерживая растущее раздражение. Плешь он уже проел с этим заводом.
— Но… — начал было зам, но взглянул на меня и тут же осекся, кивнул и мигом убрался вон. Даже свои каракули забыл на столе.
Я взял его писанину, повертел в руке. Что он там хотел изобразить — было непонятно, ну а с обратной стороны оказалось просто какое-то производственное письмо. Причем не нам и не от нас. Я уже хотел смять листок и отправить в корзину, как случайно взгляд зацепился за имя исполнителя: Филатова М.В. А ниже номер телефона.
Сердце коротко дернулось. В груди противно потянуло. Несколько секунд я тупо смотрел на этот листок, потом отложил его. Да фигня какая-то! Мало ли Филатовых М.В. Почему сразу она? Да даже если она, какая мне разница? Вообще никакой. Всё уже давно в прошлом. Умерло и остыло. Я уж и не вспоминал её сто лет.
И тут же память подгадила: да вот недавно, в мае, когда праздновали мое двадцатипятилетие, я надрался как сволочь, а на другой день меня все спрашивали, кто такая Марина. Угу, ещё про Юльку вспомни. Как дико меня заводило, когда она сделала такую же прическу, как у неё. Как я тогда разворачивал её к себе спиной, чтоб лица не видеть, и с остервенением трахал. А потом она подстриглась, перекрасилась, и сразу как отрубило.
Всё равно. Это когда было-то! А сейчас даже знать ничего не хочу…
Но письмо я прочитал. Обычное уведомление об увольнении сотрудника, между прочим, из этого полудохлого завода.
Да и плевать! Я сунул письмо в лоток. Потом снова достал, позвал зама.
— Откуда это у вас?
Он пожал плечами.
— Случайно, видать, прихватил вместе с другими бумагами, когда туда ездил. А что-то не так? — сразу занервничал он.
— Да всё, идите, — отмахнулся я.
В кабинете стало душно. Я распустил галстук и ворот рубашки. Сердце за ребрами частило и металось как оса в банке. Дурость, конечно. Но… узнать бы, она это или не она?