Не моя война
Шрифт:
— Как видишь. Чуть живые. Про вас говорят, что были не лучше.
— Откуда знаете?
— В больнице рассказали, на перевязку туда возили, по дороге сюда.
— А держали в школе?
— В подвале, читали ваши каракули на стенках. Почерк у вас, старлей, плохой, я бы даже сказал, отвратительный! — Мишка пытался шутить в своей манере.
— Заткнись.
— Слушай, Олег, это не Витька возле нашей докторши крутится? Боится оторваться и подойти? У них любовь что ли?
— Тронешь — морду сам разобью, а Витька распустит на полоски. Это святая женщина, нас с того света вытащила, муж у неё погиб недавно.
— Не дурак! Понял. Но девочка ничего.
— Ты уймёшься, холера, или нет? Я же говорю, Витька тебе башку разобьёт, и охрана не поможет.
— Все так серьёзно?
— Дальше некуда. Как тебя захватили? Ты же вроде ушёл с колонной.
— Уйти-то ушёл, да не дошёл. Получил предписание, проездные, деньги. Пошёл в кафэшку пообедать. Вот и пообедал… Потом прятали по каким-то квартирам, деревням, знаю, что перепродавали меня. Прямо как скотину. И это меня, потомственного дворянина, шляхтича!
— Ты ж по-польски не знаешь ни фига!
— А материться! Я же очень виртуозно ругаюсь матом на польском, русском, украинском и азербайджанском.
— На расстрел выводили?
— Выводили. Вот нас с Володей. Сашка рядом стоял. Навели свои большие страшные автоматы на нас. Я уже молиться было начал, жаль, что ни одной молитвы до конца не знаю…
— Такая же фигня, надо будет что-нибудь выучить. Ну-ну, давай дальше. Извини, что перебил.
— Ну вот, я, значит, Богу душу уже отдал, думаю, лишь бы только до смерти штаны не испортить, потом уже все по боку. А тут Гусейнов и спрашивает у Сашки, мол, если он согласится работать на них, то и себе и нам жизни сохранит. Он и согласился.
— А что мне оставалось делать? — вмешался Александр.
— Ничего. Все правильно, мужики. Нас тоже так же купили. Сначала очередь поверх головы, а затем торг с автоматом у головы. Не герои мы. Согласились. Знаешь, кто командовал нашим расстрелом?
— Знаю, Модаев. Гусейнов уже рассказал. При этом очень веселился.
— Для него это цирк. А вас как, мужики, взяли?
— Примерно так же. Я пошёл в магазин за выпивкой. По дороге трое пристали, потом ещё двое к ним подошли. Дрался достойно, ведь все-таки десантник! — Саша подчеркнул это с гордостью. — А потом чем-то по голове заехали, — он тронул повязку на голове, — очнулся уже в машине, потом в школе два дня проторчал, и вот я здесь.
— Не расстраивайся. Здесь начвещь тоже из десантуры. Так что будет с кем пообщаться.
— У меня то же самое, — грустно сказал Володя. — Вечером пошёл к подруге, в подъезде трое заломили руки, кляп в рот, в милицейский «бобик» и прямиком к Сурету в гости. Потом все сам знаешь. Чем тут заниматься будем?
— Готовить стадо новобранцев к войне. Все по минимуму. Ты же пехота?
— Точно — «махра».
— Вот эти БМП-1 знаешь?
— И «двойку» тоже знаю. В училище изучал, и здесь приходилось с ними работать. Но эти не из нашего полка.
— Будешь на них обучать личный состав как ездить и воевать. Сумеешь? Мы с Витькой, а теперь и с потомственным дворянином — дубовые в этом железе. Сумеешь?
— Обижаешь! Я же Омское ВОКУ окончил! Нас знаешь, как к войне готовили!
— А сам откуда?
— Из Новосибирска.
— А я из Кемерово, и Кемеровское ВВКУС окончил. Ну, здорово, зема!
— Здорово, земляк! — мы обнялись.
— А
— Из Перми.
— Тоже наш земляк! С Урала.
Тем временем началось построение на плацу. Мужики пошли в строй новобранцев, я — к строю «стариков». Встал сбоку, закурил. Витьки не было видно. Увлёкся. Видно, точно любовь.
Гусейнов вышел на середину плаца. Комбат доложил ему, рядом стояли мулла и начальник штаба.
Командующий начал выступать. Много было сказано о патриотизме, о коварном враге, о том, что нужно каждому положить много сил, а может и жизнь в борьбе за независимость своей Родины.
Потом перешёл к главному.
— Вы все видите, что правительство и командование прилагает все усилия для того, чтобы обеспечить вас техникой. Вот видите, привезли четыре БМП. А также для борьбы с воздушными целями противника — зенитные комплексы. Для улучшения качества обучения к вам прибыли три офицера-добровольца, — по рядам прокатилась волна смеха.
Гусейнов понимающе улыбнулся. Понятно, бог и царь, куда деваться.
— Также к нам присоединились — на этот раз совершенно добровольно — пятьдесят человек, русских. Это жители села Новоивановка. Армянские террористы разграбили село, многих убили. Этим жителям ничего не оставалось, кроме как взяться за оружие. Это ещё раз подчёркивает, что для противника нет ни флага, ни Родины — они бандиты.
Вот это новость. Теперь понятно, откуда русские добровольцы у Гусейнова. Здесь их называли «молокане». Много было русских сел как на территории Азербайджана, так и Армении ещё с царских времён. Да и Сталин любил такие вещи: на территории национального образования устраивать русские поселения. Разбавлять население. Много было смешанных браков.
Но вот от армян я такой подлости не ожидал, что будут они своих братьев-христиан убивать. Козлы! Нечего сказать. С этими все понятно, у них, вон, за победу даже мулла-замполит молится, а вот у армян попы, интересно, есть? Будут пленные, надо будет спросить.
Я задумался и пропустил, о чем говорил Гусейнов, лишь видел, что к нему подошла Аида. Батальон заржал. Понятно, что мужики долго с женщинами не общались, но здесь был особый случай. На краю плаца стоял и нервно курил Витька. Лицо было покрыто пунцовыми пятнами. Левая кисть непрерывно сжималась в кулак. Я внимательно смотрел на него, лишь бы дурить не начал, и не вздумал хвататься за пистолет. Витька докурил одну сигарету, начал доставать другую, пачка порвалась, часть сигарет высыпалось, он даже не стал поднимать их. Аида стояла рядом с Гусейновым, опустив голову. Нелегко женщине стоять перед таким количеством мужчин, как на расстреле.
Потом начал выступать мулла. Этот вещал на азербайджанском, я ничего не понимал, только проклятья, которые он призывал на головы врагов. Потом всех и новых и старых гвардейцев прогнали торжественным строем мимо командующего армией.
Никто из инструкторов не пошёл в этой колонне. Стояли в сторонке и курили, с усмешкой поглядывая на потуги гвардейцев ходить строевым шагом. Прибежал один из телохранителей Гусейнова, позвал нас в штаб.
По дороге мы объяснили мужикам, чтобы они не тушевались, никто нас убивать не будет, мы им нужны позарез как инструктора. Поэтому можно выдвигать требования, чего-нибудь требовать.