Не моя война
Шрифт:
— Мы тоже рады, Олег, что вы живы.
— Ну что, вы довольны? Не сбежали, не струсили. Мы свою часть договора выполняем. Сколько погибших, раненых?
— Двадцать два погибших и тридцать один раненый. Но многие легко, поэтому останутся воевать. Спасибо вам. Для нас вы уже не пленные, а друзья.
— Родственники-то живы? Отец, брат?
— Все хорошо.
— Нам уйти?
— Не знаю, вроде и не в обузу вы нам, а с другой стороны от поклонников муллы тоже оборона нужна, ведь мы их прибьём, а потом они
— Нет, конечно.
Тут на улице послышался грохот на улице. Слышно было, что ехала целая колонна. Мы вышли на террасу.
В деревню въезжала колонна из двадцати транспортных средств. Тут были и трактора с тележками, и грузовые машины, в самом хвосте ехали три подводы. Колонна шла очень медленно.
— Это за убитыми и ранеными? — спросил Сашка.
— Им мы тоже отдадим и раненых и убитых, а в основном — это родственники тех, кто воюет. Приехали за трофеями.
— Не понял! — я был поражён.
— Все просто. Очень многие идут воевать из-за трофеев. Работы нет, денег нет, а тут можно поправить своё хозяйство.
— С ума сойти можно! — Володя тёр лицо, отгоняя видение.
— Так значит, мы рисковали жизнями лишь ради трофеев? Ни фига себе! А вы что не бежите, и добываете себе пару овец да ковёр?
— А мы воюем за независимость нашей Родины, — Ахмед был серьёзен.
— Ну, слава богу, я уж думал, что тут сборище мародёров. А много таких как они?
— Хватает, — уклончиво ответил один из бывших охранников.
— Гусейнов об этом знает?
— Знает. Если не давать людям трофеи, то многие разбегутся.
— Понятно. А почему они не забирают раненых, или сначала за добычей?
— Они скоро поедут назад и заберут раненых.
— Кому война, а кому мать родная. Тьфу! — Сашка смачно плюнул вниз.
— Пошли поедим.
— Есть что-нибудь?
— Есть, мы тут принесли вам, на пару дней хватит, потом ещё принесём, — Вели показал на мешки, сложенные возле стены.
— Тоже трофеи? — Володя опасливо покосился на мешки.
— Трофеи. Другого пока ничего кушать нет. Мы же знаем, что вы не пойдёте себе искать, вот и позаботились.
— А себе что-нибудь поесть оставили?
— Есть у нас. Мы пошли.
Глава шестнадцатая
Они ушли, мы стали вываливать еду. Было её действительно немало. И хватит не на пару дней, а гораздо больше. Тут было мясо вяленное, армейская тушёнка, круги сыра, колбаса, банки с соленьями и большая бутыль с домашним вином. Пахло оно хорошо. Быстро накрыли стол. У мужиков разжился патронами, снарядил магазины, пару гранат сунул в карманы. Поели и пошли осматривать окрестности.
Война и то, что деревня неоднократно переходила из рук в руки, оставили свои следы. Разруха, запустенье, сожжённые,
— Мужики, вы как хотите, а я так больше не могу! — Сашка поправил автомат и пошёл в сторону мародёров.
— Саша не надо! Хуже будет! — я крикнул ему вслед.
Он лишь махнул рукой, взял автомат наизготовку и передёрнул затвор.
— Ну что, пошли. А то сейчас такое начнётся, втроём от батальона не отобьёмся, — Володя тоже снял автомат с предохранителя и передёрнул затвор.
— Пошли.
Во дворе уже поднялся крик.
Посреди двора стоял Сашка, наведя автомат на грузивших вещи мародёров. Они орали друг на друга. Кроме мата ничего не было. Преимущество было на нашей стороне. Грузить с автоматами не удобно, поэтому они их где-то оставили. А у нас их три штуки. Их, правда, пятеро, но безоружных. Мародёрствовать тоже надо уметь.
— Все, что здесь взяли — назад! Я сказал, быстро назад! — перемежая слова густым матом, орал Сашка.
— Они тоже нас грабили! Это все наше по праву войны! — отвечали ему ополченцы-мародёры и их родственники. — Пошёл вон, русская свинья!
— Ах, так! Я, значит, русская свинья! — Сашка дал очередь перед ногами ополченцев. — Что-то я вас не видел в первой роте, когда мы одни рубились! Все назад!
Мы сняли автоматы и направили на мародёров. Те повиновались и пошли в дом, перетаскивая с машины награбленное. Когда все закончилось, Сашка подошёл к бабушке и сказал:
— Бабуля, не бойся, никто тебя не тронет!
Она стояла и не говорила ни слова, просто смотрела и плакала. Слезы текли по её морщинистому лицу, падая на грудь, на высохшие, перевитые узлами вен руки, стекали и падали на землю.
Володя подобрал кусок кирпича и написал на воротах: «Не трогать! Опасно! Под охраной инструкторов!»
— Думаешь, поможет? — я скептически смотрел, как Володя выводит буквы.
— Посмотрим, — он отбросил кирпич. — Пошли.
— Куда? Спасать село от разграбления? Не получится. И не мечтай! — я отбросил окурок.
— Пойдём в штаб, посмотрим, чем они там занимаются, как приготовились к внезапным атакам противника.
— Ты думаешь, там кто-нибудь думает о чем-нибудь, кроме празднования победы и мародёрства? Дико сомневаюсь.
— Вот и посмотрим.
Мы пошли дальше по селу. Везде была та же картина. Выносили и грузили на различный транспорт все, что могло сгодиться в хозяйстве. Сашка пару раз порывался броситься на них, мы с Володей с трудом оттаскивали его. Он только матерился, плевался, грозил мародёрам оружием.