Не может быть мёртв
Шрифт:
— Что-нибудь из этого может быть вам полезно? — спросила Макфедзин, в то время как Фокс продолжал просматривать распечатки.
— Не знаю, — признался он. Потом он потрепал Пола по плечу. — Но всё равно, парень, ты хорошо поработал…
По возвращении домой Фокс сразу же набрал Тони Кая.
— Как продвигается отчёт?
— Стараемся обстряпать всё так, чтобы все подумали, будто этот шедевр составила пара нобелевских лауреатов.
— Значит, совсем не продвигается. Какие планы на этот вечер?
— Семейный ужин с моей благоверной.
— Не могу, Тони. Время дорого.
— Ну да. Я всё время забываю, как ты у нас загружен. — Кай немного помолчал. — Однако если ты передумаешь, предложение остаётся в силе…
— Спасибо, но у меня на этот вечер уже есть планы. Как там наш малыш?
— Погнал обратно в Файф. Представляешь, подстригся, все дела…
— Опять Шерил Форрестер?
— Парень совсем потерял голову.
— Ты бы предостерёг его. Одному Богу известно, какие лакомые кусочки она, пользуясь наивностью нашего юноши, собирает для Скоулза и его шайки.
— Ты считаешь её Матой Хари?
— Это уже не в первый раз. — Фокс лежал, растянувшись, на диване, держа свободной рукой телевизионный пульт. Он переключился на новостной канал и убрал звук. — Ты уже слышал про Стерлинг?
— По мне, так это чистой воды имитация. Эти шизики видят нечто подобное по телику и думают: я тоже так могу, я покажу им небо в алмазах…
— Но похоже, местные шишки восприняли всё это более чем серьёзно.
На том конце провода воцарилась тишина; Тони Кай переваривал информацию.
— Тебя-то каким ветром туда занесло?
— Я искал инспектора Джексона.
— Того самого из полиции безопасности?
— Мне надо было задать ему один очень важный вопрос.
— Это всё Вернал, правда? Ещё не надоело копать?
— Нет. И по-моему, я уже накопал несколько отличных жирных червей. Со слов Джексона, их люди не имеют никакого отношения к гибели Вернала. Но Дональд Макайвер уверяет, что в багажнике была спрятана порядочная сумма денег. Порядка тридцати — сорока тысяч.
— Кто такой этот чёртов Дональд Макайвер?
— Он в своё время возглавлял одну из экстремистских группировок.
— А где он сейчас?
Фокс немного помедлил, прежде чем ответить.
— В «Карстейрс».
— И ты туда ездил?
— Это была вынужденная необходимость, Тони.
— Ну и как? Он был в смирительной рубашке?
— Немного нервный, но в целом вполне вменяемый.
— И ты веришь ему насчёт денег?
— Да.
Кай с минуту подумал.
— Тогда их присвоил Гэвин Уиллис, — заявил он.
— И что он, по-твоему, с ними сделал? — возразил Фокс. — К тому же, как бы он узнал, что деньги спрятаны там? — Но само собой, у него на это были все шансы — стволы обменивались на наличные, наверняка дело происходило где-нибудь на заброшенной автостоянке, посреди ночи…
— Больше вопросов, чем ответов, Малькольм, — сказал Тони Кай. — Не будешь возражать, если я дам тебе дружеский совет?
— Посоветуешь мне бросить это дело?
— Что-то в этом роде, да. Передай всё, что накопал, в управление уголовных расследований — не обязательно в Файфе. Наверняка в Эдинбурге найдётся человечек, которому ты сможешь доверить эту информацию.
— И это когда я только-только начал радоваться жизни?
— Значит, по-твоему, это называется «радоваться жизни»? — Кай обречённо вздохнул. — У тебя
— Я уже решил. Я поеду к Митчу.
— Вот только это не очень-то похоже на отдых. Кажется, в каком-то новом фильме играет Джейсон Стэтхэм.
— Это там, где то и дело что-то взрывается и машины разбиваются всмятку? И ты считаешь, это поможет мне отвлечься?
Просто не сиди дома один как сыч, кусая ногти. Это всё, что я хотел сказать.
Фокс поблагодарил Кая за заботу и положил трубку. Он и не думал о том, чтобы пойти, к примеру, в ресторан, опять «один как сыч»? Заглянув в Интернет, он обнаружил, что в кинотеатре по соседству идёт «Мальтийский сокол». Минут пять он убеждал себя, что сейчас встанет, оденется и пойдёт. А потом встал, оделся и поехал к отцу.
Митч дремал. Его дыхание отдавало виски, и хотя он сидел в кресле, он был уже в пижаме. Фокс посмотрел на часы: не было даже восьми. Фокс просидел напротив отца больше часа, перебирая фотографии из обувной коробки и с особым вниманием разглядывая те, на которых были запечатлены кузен Крис, годовалая Джуд и его, Фокса, мать. Время от времени он украдкой поглядывал на спящего отца: тот дремал, слегка приоткрыв рот; его грудь мерно вздымалась и опускалась.
Мы играли в футбол, ты и я; ты настаивал, чтобы я непременно стоял в воротах. Так у тебя меньше шансов получить травму, говорил ты. И ты терпеливо просиживал со мной долгие вечера, пока я тщетно пытался вызубрить таблицу умножения. Сидя перед телевизором, ты смеялся над глупыми шутками комедийных сериалов и начинал громко возмущаться, стоило судье допустить ошибку, будто он мог тебя слышать, находясь по ту сторону экрана. На Поминальное воскресенье [38] ты неизменно вставал, чтобы почтить минутой молчания память всех павших. На кухне от тебя было мало толку, но каждый вечер ты неизменно заваривал маме чашку чая в постель. Она любила чай с двумя кусочками сахара, но ты всегда клал один, приговаривая, что она, мол, и так для него сладкая.
А вот, гляди, Джуд верхом на ослике на пляже в Блэкпуле. Ты шагаешь рядом с ней, беспокоясь, как бы она не упала. Сдаваясь на милость полуденному зною, ты подвернул штанины брюк выше колен. Ты целый год копил на эту летнюю поездку, откладывая понемножку от каждой зарплаты.
Скажи, папа, ты доволен тем, как у нас всё сложилось?
Ты когда-нибудь перестанешь беспокоиться о нас?
Однако по большей части на фотографиях были незнакомые Фоксу люди, и все давным-давно умершие. Яркие моменты, некогда увековеченные чьей-то незнакомой рукой, теперь превратились в плоские, безжизненные карточки. Ты видишь пляж, но не можешь вдохнуть зной, напоённый солёным запахом моря. Ты вглядываешься в глаза и улыбки этих людей, но не видишь того, что скрывается за ними — их надежды и страхи, их стремления и поражения.