Не надо, дядя Андрей!

Зверева Марта

Любыми путями. Даже если бы у них с Алиной было трое славных детишек. Увела, отбила бы, выгрызла свое счастье.

Андрея выгнуло на кровати дугой, и я вскочила. Черт! Черт! Что же делать?!

Он хрипел, распахнув свои невероятные глаза чайного цвета, сейчас выглядящие больными как у старой собаки. Взгляд блуждал по стенам, пока не уперся в меня.

— Лиза… — прохрипел Андрей. — Ты пришла. Проводить. Или я уже…

Дальше он забормотал неразборчиво, но его худые пальцы вдруг дотянулись до моей руки и вцепились невероятно

крепко, словно он и правда не готов был уходить без меня.

Я вытащила телефон, но звонить в Скорую… почему-то я чувствовала, что нельзя. Судя по рукам Андрея, он был накачан наркотой по самые уши.

Но Алина говорила, что дала ему то же самое, что в прошлый раз. В прошлый! Когда она чуть не убила его. А я спасла, уговорила отойти от края.

Что я сделала?!

Я…

Я потянулась к его напряженному телу, прижалась всем своим телом к нему и… поцеловала обветренные темные губы. Как и тогда, он не сразу ответил на поцелуй. Сначала он просто дрожал и впитывал мое дыхание, а потом вдруг стиснул мою руку и пошевелился, отвечая, прижимаясь губами к моим губам.

Дыхание его перестало быть таким натужным, а тело слегка расслабилось, но я не видела, что он спасен. Все еще было очень плохо. И я просто легла рядом, обняв его и заплакала.

Почему-то в этот момент, когда ему стало легче, именно в этот момент я вдруг потеряла надежду.

Он больше не встанет. Я успела только попрощаться.

Прижалась лбом к его холодному плечу и молча плакала, чувствуя, с каким трудом он дышит.

Обняла двумя руками… и вдруг нащупала под подушкой что-то твердое.

Достала.

Это был телефон Андрея.

Его взгляд вдруг изменился. Зажегся. Он открыл рот и еле шепча произнес какое-то имя.

— Что? — Переспросила я.

— Борисыч… — громче сказал Андрей. — Звони.

Я лихорадочно тыкнула в телефон, но он потребовал разблокировки пальцем. Я прижала палец Андрея, но он вообще его не узнавал. Пришлось дышать на него, а потом и вовсе в отчаянии облизать, согреть во рту, чтобы чертова техника признала хозяина.

Борисыч, Борисыч… не было такого контакта у него в номерах.

Зато были бесконечные Оли, Снежаны, Артур-порошок и… я. Все мои номера, даже самый новый, который я завела после прошлого визита. Блин, Андрей… Мог бы позвонить!

Я листала сотни контактов, додумавшись наконец залезть в более глубокие данные и наконец нашла. Нашла человека с отчеством Борисыч. Надеюсь, он был тем…

— Что, Андрюх, вспомнил о своем обеща… — расхохоталась трубка в руках.

Но я тихо сказала:

— Это не Андрей… Это… Лиза. Я его… племянница. Ему плохо!

Я не договорила.

Борисыч моментально собрался и задал мне несколько четких вопросов. Присвистнул, услышав ответы и скомандовал найти аптечку. Потом найти спирт или водку, потом лед, теплое одеяло, кипяток, какие-то таблетки, я не знала от чего, просто слушалась его четких

указаний и делала то, что он говорил.

Переворачивала Андрея, который снова дышал как в последний раз, заматывала ему шею и локтевые сгибы, что-то вливала в рот, непрерывно плача, потому что голос у Борисыча становился все мрачнее. Но когда я сделала все, что могла, а Андрею никак не становилось лучше, меня вдруг отодвинули от кровати, рядом с которой я сидела на полу, покрывая пленкой слез руку Андрея и сразу в спальне запахло настоящей медициной. Антисептиком, горькими порошками, звякнуло стекло, становясь на стойку капельницы, нашлись свободные вены на горле, а щуплый очкастый чувак по имени Борисыч что-то невнятное бормотал, объясняя, что он делает.

Только я не слушала. Я видела, как отступает восковая бледность с лица Андрея и смягчается его дыхание. Ему становилось все лучше. Теперь.

Мы просидели так всю ночь.

Я безропотно делала все, что говорил Борисыч. Носилась по окрестным магазинам с таксистом, которому посулила бешеные деньги за то, чтобы он оставался тут. Грела воду, готовила еду и даже потихоньку убиралась.

К утру морщинка между бровей у друга Андрея разгладилась и он выдохнул.

— Ты… как там тебя, — он так и не запомнил за всю ночь моего имени. — Все, можешь ехать домой!

— Нет! — Замотала я головой. — Ни за что. Пока он сам меня не выгонит в очередной раз, я не уеду. Теперь нет.

Борисыч снял очки, потер переносицу двумя пальцами и надел обратно.

— Понимаешь, сейчас мы фактически совершили несколько преступлений. Я точно, а ты как свидетель. Я украл подотчетные лекарства и не вызвал Скорую. Мне кранты, если что. А тебе достанутся допросы и вероятно тоже нехорошие последствия в институте или на работе, где ты там. Андрей этого бы не хотел.

— Нет! Пока сам не скажет, я не уйду! — Я вздернула нос.

Ты, мужик, даже не представляешь, о чем я его просила в этой комнате, лишь бы оставаться рядом. Что мне твои последствия и допросы!

— Андрюх… — Борисыч потеребил его руку. — Тут какая-то твоя деваха не хочет сваливать. А я собираюсь сделать одну очень неприятную вещь не для глаз маленьких девочек. Скажи ей.

— Да я видела такое! — Взвилась я.

— Лиза.

Голос был чистый, без смертельных хрипов, и я бросилась к постели, проскочив мимо расставленных рук, которые пытались меня задержать.

— Андрей! — Я упала на колени, целуя его уже теплую руку. — Пожалуйста, живи!

— Прекрасная моя богиня… — его рука провела по моей щеке, пальцы стерли слезы. — Ты снова меня спасла.

— Да! Я больше тебя не оставлю! — Поклялась я, глядя в его уже совсем ожившие глаза.

— Оставишь.

Голос и правда окреп. Иначе я бы не услышала это слово, упавшее как камень с небес прямо мне по темечку.

— Что?

— Ты сейчас уйдешь отсюда и больше никогда здесь не появишься. Тебе ясно?