Не наши

Боярков Василий

Ее уже ожидали четыре научных сотрудника. Как известно, двое были американцами, а остальные двое представляли светил российской науки. Сначала стоит остановиться на россиянах.

Первый – это профессор-геолог Веремчук Константин Георгиевич, мужчина пятидесятидевятилетнего возраста. Он представлялся худощавым и слишком подвижным, имеющим рост, приближающийся к высокому; лицо, не лишенное привлекательности, точно также, как и у остальных научных сотрудников, было украшено небольшой бородой и усами; обветренная кожа испещрена многочисленными морщинами; каре-зеленые глаза выражали ум, рассудительность, завидное аналитическое мышление. Точно таких же качеств – исходя из беглого взгляда – не были лишены и остальные

его коллеги. Характер профессора отличался нетерпимостью и излишней эмоциональностью. Седеющие волосы были острижены коротко – под машинку. Одежда включала в себя коричневый вязанный свитер с бело-черно-серым рисунком и толстые серые брюки, утепленные синтепоном. Основная его обязанность включала в себя нахождение нужных координат.

Второй – это доцент кафедры, занимающейся особенностями человеческих генов, Григорович Владимир Сергеевич был намного моложе чем первый: его возраст едва достиг тридцативосьмилетней отметки. При довольно угрюмой внешности, он обладал невероятно отталкивающим лицом, где маленькие узкие серые глазки, располагались по бокам вздернутого кверху длинного носа; физиономия представлялась овальной, несколько вытянутой, где поры на коже такие глубокие, что делают его похожим на перенесшего оспу – однако на самом деле этот человек абсолютно здоров, такова лишь особенность строения клеток; ростом он был даже ниже и так невысокой Бероевой и вряд ли доходил до ста пятидесяти пяти сантиметровой отметки; телосложением представлял невыдающимся, на котором уже четко прослеживалась его полнота. По виду этого человека можно было не без оснований предположить, почему он избрал себе такую профессию. Одет он был в свитер яркой расцветки, а кроме того, в штаны и унты точно такие же, как и у Константина Георгиевича. Светло-русые волосы торчали в разные стороны, выступая сантиметра по два, давно не зная расчески и образуя бесформенную копну неприглядного вида.

Про американских ученных Оксана вновь про себя отметила: «Вот и еще те два из ларца». Действительно, если бы не существенные различия в строении лиц, можно бы было сказать, что перед ней стоят два привлекательных клона, отличающихся только небольшой разницей в росте и возрасте. Стоит сначала отметить их одинаковые качества. Оба были стройными, не лишенными физической силы. Напрашивался вывод, что они посвящают свое время не только научным трудам, но и активно занимаются фитнесом, набирающим в Соединенных штатах определенную популярность. Идентичным являлось и их обмундирование, без сомнения, полученное в армейских структурах. Оно включало в себя теплый вязанный свитер, толстые утепленные брюки и высокие меховые сапожки. За исключением обуви, окрашенной в черный цвет, все остальное имело военный цвет «хаки».

Далее, стоит уделить внимание существующим в них различиям.

Первый – это коллега российского генетика Джеймс Рамирес, человек среднего роста, приближающегося к ста семидесяти двум сантиметрам. На вид ему можно было приписать возраст пятидесяти двух лет, но не больше. Лицо овальное, и вместе с тем несколько треугольное; кожа довольно смуглая, имеющая красноватый оттенок, придавала ему сходство с коренным населением США и остальной части Америки; таким же эффектом обладали карие глаза, обладающие несколько черноватым оттенком и выражающие, кроме прочего, волевую решительность и, как показалось Бероевой, беспощадность; между ними следовал прямой с легкой горбинкой нос, поддерживающий круглой формы очки; черные, с проседью, волосы были длинными и, спускаясь вниз, прикрывали огромные уши.

Второй – это профессор-биолог. Он носил имя Уильям Кригер и являлся мужчиной сорокатрехлетнего возраста; ростом был не менее ста восьмидесяти двух сантиметров и имел продолговатое лицо, больше похожее на овальное; кожа хотя и обветрена, но не лишена своей естественной мягкости.

«Вполне очевидно, что этот научный сотрудник использует в своем рационе различные увлажняющие крема, а возможно и гели. Надо будет спросить у него для себя», – отметила мысленно девушка, заканчивая изучать своих новых знакомых, где в конечном итоге ее внимание привлекли зеленоватый оттенок и выражение некой зловещей хитрости и равнодушия у последнего. Этот факт также не ускользнул от внимательной сыщицы. Прямой же нос, короткие начинающие седеть волосы и плотно прижатые к голове уши вряд ли чего еще могли сказать о характере этого не совсем, по сложившемуся у сыщицы мнению, обычного человека.

Когда ознакомительная часть собрания была завершенной, и все насладились созерцанием вида друг друга, слово взял Джеймс Рамирес, после смерти Попова Сергея Петровича, считавшийся старшим в этой команде ученых.

– Мы обеспокоены, – начал он, поправляя очки, – тремя жуткими смертями членов нашей команды. Наш земляк, американский агент Джонни О’Нил, уже ознакомился с обстоятельствами гибели этих людей и, я думаю, доложит все лучше, чем это сделаю я. Поэтому – если никто не возражает? – то я предоставлю слово ему.

– У меня есть один немаловажный вопрос, – беспардонно «вклинилась» в речь Оксана Бероева, не дав американскому коллеге начать свой доклад, – прежде чем мы перейдем к рассмотрению фактов, мне бы хотелось узнать: чем вызвана эта полярная экспедиция? Ведь вполне естественно, что, не зная причин, тяжело будет определиться со следствием.

– Этого ни Вам, ни вашему американскому коллеге знать, как можете сами догадаться, совершенно не обязательно, – грубо оборвал говорившую Григорович, – то, чем мы здесь занимаемся, составляет Государственную Тайну двух мощнейших держав, и Вас сюда пригласили не для того, чтобы вникать в наши засекреченные работы. Ваша основная задача – вычислить того, кто убивает людей, изолировать его от остальных и предоставить нам возможность спокойно работать. Я думаю, что при своей отправке Вы были проинструктированы в отношении озвученных обстоятельств и доводить их повторно, считаю, делом абсолютно напрасным.

– Хорошо, – «сверкая» глазами, согласилась сотрудница МУРа, – однако не забывайте, что существует такое понятие, как особые обстоятельства и, если я только почувствую, – что они имеют здесь место быть! – вам придется мне все рассказать, причем сделать это незамедлительно. И это даже не обсуждается. Именно поэтому сюда прислали меня, а не кого-то другого. Сейчас же – так тому и быть! – я готова послушать, что же у вас тут, действительно, происходит.

Глава II. Совещание

– Дело в том, – начал Джонни делиться тем, что сам успел разузнать, – все погибшие жертвы имеют схожие обстоятельства своего умерщвления.

– То есть? – не поняла сотрудница уголовного розыска. – Они были убиты?

– Конечно, убиты, – согласился агент американских спецслужб, – но довольно неестественным образом.

– Даже так? – не унималась любопытная девушка. – Интересно было бы знать, как устраняют людей на Северном полюсе?

– В общем, – заявил О’Нил, приглашая Бероеву следовать за собой, – это лучше увидеть, чем описать. Господа, мы скоро вернемся, – это высказывание относилось уже к научным сотрудникам.

Оперативница, предполагавшая нечто подобное, с готовностью направилась к выходу из помещения. Спец-агент повел ее в медицинский отсек, где их уже давно ожидал врач экспедиции. Общий кабинет, определенный для оказания медицинской помощи, граничил с совершенно холодной комнатой, используемой для хранения специальных лекарств, а в настоящем случае служащей моргом. Прямо на полу было уложено в ряд три непрозрачных, темного цвета пакета, предназначенных для содержания трупов. Все они были заполнены.