(Не)настоящий папа
Шрифт:
— Что? — Марина забавно захлопала глазами, явно не готовая к быстрой смене разговора.
— Дни, в которые я хотел бы видеться с сыном.
— Но я ведь работаю…
— Я тоже. После работы, Марина. Репетиции заканчиваются максимум в два часа дня. А я договорюсь, чтобы с тебя сняли любые дополнительные обязанности в эти дни.
— Так не пойдет! Хочешь проверить, через какое количество минут они меня в твои любовницы запишут?
Не смог сдержать смех. У Марины ребенок как две капли воды похож на меня, а она боится сплетен про любовницу? Все-таки женская логика —
— Брось, Марина. Они и так скоро все поймут. Особенно когда мы с Кириллом начнем часто общаться и видеться. Ты ведь не думаешь, что я буду собирать группы экскурсий каждый раз, когда захочу увидеть сына?
— Мне должно стать легче от этого?
— В понедельник мы и не таких поводов им подкинем для сплетен!
— Например?
— Поедем в ЗАГС подавать заявление!
Ох и вытянулось ее прелестное личико! Практически до неузнаваемости. Снова не смог сдержать улыбки. Все лучше, чем холодные пронзающие взгляды.
— Какое еще заявление? — шокировано прошептала она.
— Будем устанавливать отцовство в добровольном порядке.
— Мы же договорились…
— Договорились, что не расскажем Кириллу об отце до тех пор, пока он ко мне не привыкнет. Но вот то, что ребенок будет юридически моим, — тут без вариантов, Марина. Либо мы делаем это добровольно, либо я сделаю это в одностороннем порядке через суд, по тесту ДНК. Что выбираем?
Хоть Марина и не спешила отвечать, ждать ее решения я тоже не стал. Поднялся с покрывала и направился к детям. Благоразумно было бы уступить, потому что так или иначе я своего добьюсь. Так же, как завоюю расположение сына. Нужно только немного времени.
26
Я буравил пустым взглядом дымящийся кофе и ждал прихода Виктора Васильевича — того самого горе-преподавателя, который помог Марине обосноваться в Европе. Сегодня уже среда, а Громов так и не объявился. Наоборот, подослал ко мне «верного» клиента, который из помощника переквалифицировался в предатели. Значит, Сергей Громов о нашей встрече перед отцом умолчал. Неожиданно.
Зато вполне ожидаемо было то, что в понедельник со мной в ЗАГС никто не поехал. Да и во вторник тоже. Марина пыталась хитрить. «Я не против, только у меня с документами беда. Нет того, другого, третьего. Надо подождать, поискать, заказать». Тянула время, которого у меня и без того не так много. Подобные отговорки казались весьма забавными. Да только мелковаты препятствия. Потому с сочувствующим видом я заверил Марину, чтобы не переживала. С этого дня сбор необходимых документов на мне. Подобная новость ее не порадовала, зато отговорки сами себя исчерпали.
Послышался стук в дверь.
— Войдите, — тут же откликнулся я, прочистив горло.
В кабинет несмело шагнул невысокий грузный мужчина. На вид лет шестидесяти, не меньше. На его круглом лице отчетливо выделялись раскрасневшиеся щеки. Либо мужчина страдал гипертонией, либо бедолагу все-таки мучила совесть. Хотелось верить, что последнее. Так было бы гораздо проще договориться.
Явно нервничая, он потирал пухлые ладони о гладкую ткань
Сам себя одернул и постарался не терять самообладания.
— Добрый день, проходите.
— Добрый… — нервно кивнул мужчина, протянул мне влажную ладонь и поспешил представиться: — Виктор Васильевич Прохоров.
— Да-да. Я заблаговременно узнаю, кто записан у меня на прием, — черт, Савицкий, уймись.
— Ох, разумеется. Я в первый раз обращаюсь по таким вопросам…
— Я ознакомился с вашей претензией, Виктор Васильевич. Полагаю, мы не будем доводить дело до суда? Главное — получить долг и компенсацию.
Мужчина тут же замотал головой:
— Нет-нет-нет. Суд обязателен, — произнес он почти с паникой в голосе.
— Не понял…
— Так нужно.
А вот с этого момента поподробнее.
— Виктор Васильевич, давайте попробуем заново. Ответы «так нужно» не принимаются. Я — ваш адвокат и должен представлять реальную картину, причем в развернутом виде. Это в первую очередь необходимо для того, чтобы предугадать все возможные варианты событий и понять, как нам не остаться в проигрыше. У Марины Константиновны достаточно сильный покровитель — Сергей Громов. И поверьте мне, он наймет для своей невесты лучших адвокатов, которые по команде «фас» перегрызут нам горло — только повод дай! А как правило, поводов я давать не люблю.
Подействовало моментально. Мужчина сглотнул и еще больше занервничал, старательно убирая платочком капельки пота со лба.
— Говорить все начистоту?
Я лишь утвердительно кивнул.
— На суде настаивает Григорий Владимирович! Не я. Я вообще к Мариночке хорошо отношусь. Мы с ее отцом очень хорошо дружили, царство ему небесное, жаль, молодой ушел, не успел детей полностью на ноги поднять. Под Новый год хоронили, Мариночке оставалось пару месяцев до диплома. А тут еще забеременела, в сильной депрессии была. Вот я и решил помочь. От чистого сердца же, без злого умысла! Разве же я знал, что все так обернется…
Мне стало не по себе. Я уже не слушал лепет горе-профессора. Мне было известно, что ее отца нет в живых. Я это выяснил еще две недели назад. А чтобы вникнуть, когда именно с ней случилась эта трагедия, ума не хватило. Марина была в депрессии: смерть отца, беременность. Она шла ко мне с этой новостью, рассчитывала на поддержку, а я даже слова не дал ей вставить… Б…ть!
— Григорьева возвращала вам долг? — перебил я нескончаемый поток слов.
В тот же момент у мужчины покраснели не только щеки. У него запылало все лицо.
— Возвращала…
Набрал в грудь побольше воздуха и отвернулся. Кулак правой руки сжался непроизвольно. Да что со мной? Будто мне впервой сталкиваться с подобными мудаками.
— Каким образом? — холодно уточнил я.
— На что вы намекаете? — Толстяк так напыжился, что стал напоминать пышную тучку.
— Ни на что я не намекаю, — терпение, Савицкий. — Как именно вы получили деньги обратно? Денежный перевод, наличные, может, просили что-то купить? Я должен понимать, сможет ли она доказать, что отдала долги.