Не оглядывайся, Джин...
Шрифт:
— А, вот и вы наконец! Я боялся, что вы не получили мое сообщение. Входите, сестра. Садитесь. Хотите чего-нибудь? Выпивка, кофе?
— Спасибо, ничего не нужно. — Она вдруг поняла, что видит совсем другого Джона Баррингтона, не преданного филантропа-папочку, каким привыкла его видеть в больнице. Но тревожил ее Тим.
— Что-то с Тимом? — спросила она. — Что случилось? Вы знаете, мистера Марстона нет в городе...
— Да, да. Но Марстон мне не нужен. Нужны вы. Вы должны мне помочь.
— Что я могу сделать, мистер Баррингтон? Отправиться сейчас к Тиму?
—
Она озадаченно смотрела на него, потом спросила:
— Вы знаете, что завтра у меня начинается отпуск?
— Знаю. И надеюсь на это. Послушайте, — быстро заговорил он. — Все, что могло пойти не так, пошло. Вначале мне позвонили из Мексики и вызвали туда по важному делу — вы все равно ничего не поймете в этом деле, так что не стану тратить время. Я должен туда лететь, а там мне предстоит многое распутать. А час назад позвонила сестра и сказала, что у одного из мальчиков корь — школа закрыта на карантин, няня будет занята и тому подобное. Тим не болел корью, и я не хочу рисковать. Он может заразиться...
— Конечно, — согласилась Джин.
— Ну, и что же мне с ним делать? Я хотел попросить вас взять с собой мальчика, куда вы поедете. Не знаю, что вы собираетесь делать, но он мне рассказал, что вы хотите провести отпуск в деревенском доме.
— Да, — ответила Джин. — Подруга уступает мне дом в Корнуэлле.
Знакомая художница предложила пожить в ее доме, пока она сама будет за границей, и Джин согласилась, решив, что проведет там только половину отпуска, а потом поедет во Францию. Но позже пожалела о своем согласии. Хотя перспектива побыть одной, иметь возможность подумать, отдохнуть и, может быть, принять решения на будущее, привлекала ее, — она начала бояться одиночества в уединенном коттедже, где у нее будет слишком много времени для размышлений.
Да и что толку размышлять, когда все ясно...
— Вы хотите, чтобы я присматривала за Тимом, пока вы отсутствуете? — спросила девушка.
— Совершенно верно. Он вас любит, и откровенно говоря — как я могу оставить его на попечении слуг? К тому же гостиницы — не место для маленького мальчика. Мне нужно быть спокойным за него. — Он улыбнулся — чуть печально. — Я, конечно, понимаю, что прошу слишком многого — вам придется провести с таким трудом заслуженный отпуск, исполняя роль няни. Но я на самом деле в отчаянном положении. А вы единственный человек, которому я могу сейчас доверить своего мальчика.
— Не беспокойтесь, — ответила Джин, сразу поняв ситуацию. — Я позабочусь о нем. Но к концу месяца вы ведь вернетесь? Кстати, — объяснила она, — сейчас в моей квартире ремонт. Что-то с канализацией. Да и квартирка у меня маленькая, и я не смогу там оставлять Тима на день, пока я сама...
— Все в порядке, — заверил он ее. — Я обязательно вернусь. Не могу сказать, как я вам благодарен.
— Скорее, я должна быть благодарна, — откровенно сказала Джин. — Мне предстоял одинокий отпуск, но... Тим — чудесный товарищ. Нам будет хорошо.
— Боже, вы удивительный человек, сестра! — воскликнул он. — Никогда не встречал никого надежней и человечней. Миллион благодарностей. Сможете забрать его завтра утром?
— Да. — Она встала. — Больше не могу оставаться. Я еще не собралась. — Она протянула руку. — Не волнуйтесь о Тиме.
Итак,
А предмет ее мыслей, возвращаясь к себе в номер, размышлял: «Вот это девушка! Будь я немного помоложе... сохрани хоть какие-то иллюзии...»
Неожиданно он подумал: а как относится к этой девушке Блейр Марстон? Ведь она очень облегчает ему жизнь.
«Будь я на месте Блейра!..» — подумал он. Но мысль осталась незаконченной.
2
Джин отложила книгу, которую читала, и взглянула на часы, стоявшие на камине в залитой солнцем комнате.
Четверть пятого. Встав, она направилась в кухню, выложенную красной плиткой, разожгла огонь под уже полным чайником, и вышла через открытую дверь в сад. Небольшой огород слегка поднимался к роще за домом. Она знала, что Тимоти, должно быть, играет там.
— Иди домой, Тим, — позвала она. — Пора пить чай.
— Приду через две минуты! — отозвался он.
Она с улыбкой вернулась в дом. Спустя неделю она уже знала, что означают две минуты Тима: они, несомненно, протянутся, пока чайник не закипит. Но он послушный ребенок и удивительно неизбалованный. Это впечатление, сложившееся еще в больнице, укрепилось с тех пор, как она о нем заботится. У нее не было причин сожалеть о своем решении. Она знала, что без маленького подопечного чувствовала бы себя очень одиноко, потому что коттедж подруги оказался еще более уединенным, чем она ожидала. Крошечная деревушка, состоявшая из единственного магазина и нескольких разбросанных домов, располагалась в добрых шести милях от ближайшего города, но как ни одинок был дом, Джин никогда не нервничала; а днем маленький подопечный был для нее лучшим обществом.
Вначале она очень тревожилась, потому что поблизости не было детей, с которыми он мог бы поиграть. Но, подобно многим одиноким детям, особенно наделенным воображением, Тим находил множество интересных занятий.
Может быть потому, что Тим был частью ее работы, Джин обнаружила, что с трудом может отвлечься от жизни больницы. Во всяком случае, она постоянно уверяла себя, что именно поэтому думает о том, что может произойти в Св. Катерине за время ее отсутствия. Она думала, не обнаружит ли, вернувшись, что теперь Блейр Марстон ушел в отпуск. Она не спрашивала его, когда он намерен отдыхать, но помнила, что в прошлом году это произошло примерно в это время.
Теперь, когда между ними много миль, ей стало легче думать о нем; и хотя она приехала с твердым намерением посмотреть проблеме в лицо и принять решение относительно своего будущего, в эти долгие мирные летние вечера проблема словно отступила, и Джин обнаружила, что тянет с решением, которое так страшно принимать.
Но Блейр был «мой мистер хирург», как по-прежнему называл его Тим, и забыть о нем нелегко, потому что он герой ее маленького компаньона, и Тим постоянно говорил о нем. Он серьезно сказал Джин, что когда вырастет, тоже станет врачом: «И буду лечить людей от всего, что заставляет их болеть!»