Не оглядывайся вперед
Шрифт:
Мы сегодня один раз уже «сразу ушли»… из туалета… – подумал я. Но оттолкнуть ее после пережитого не посмел.
Мы действительно выпили по чашке чая на моей кухне. Она действительно, осмотрев мою комнату (для первого раза достаточно… ей… достаточно… спасен… – пронеслось в моей голове), со спокойным наконец лицом направилась к выходу.
Отворившаяся снаружи дверь (накануне я дал Светлане ключи) заставила сжаться мое сердце: на сегодня это было безжалостным перебором!
С десяток секунд (показавшихся мне вечностью) дамы смотрели друг на друга… Потом одна шагнула наружу, вторая
***
Обеих я потерял одновременно. Одна, постояв какое-то время, прислонившись затылком к двери моей берлоги, молча ушла (я не препятствовал). Другая перестала ходить на репетиции… через пару недель свернувшиеся в силу общего июльско-августовского застоя концертной деятельности.
***
…Опять этот сон: исполняемый на волынке рок (явно пришедший в мои сны после первого визита в наш город «Nazareth», с часовым опозданием поднявшим на уши Дворец спорта уже одним этим бесконечным волынным вступлением к программе со всеми хитами)… рок на волынке под качающейся перед ДК железнодорожников парой огромных лип (никогда там не было), от одной из которых – лишь старый, потемневший от времени пень. Это – соревнование, конкурс, от какого зависит благосостояние советского народа, – это доносящееся сюда, под липы, одной из которых нет, из Дома офицеров (а как же ДК Железнодорожников? – вопроса не возникает) – доносящееся сюда шотландское вступление к концертной программе, призванной победить всё и вся – выиграть конкурс!..
…К сентябрю в нашем распоряжении уже был клавишный синтез для этой самой волынки, вступающей перед «Love hurts», открывающей теперь программу («Феличиту» в нашем с Оликом исполнении мы задвинули на второй план).
На афише перед Домом офицеров красовалось «Бит-квартет МЯМЛО» – мы так и не успели стать «Лямурами»: Александра Александровича задвинули так же молниеносно, как и выдвинули…
Перед выступлением в гримерке царило веселье: коллектив, впервые полностью оправдывавший свое название квартета, в меру, но явно мандражировал…
– Олик, ты слова твердо помнишь? – посреди общего оживления счел я необходимым «сделать контрольный звонок», имея в виду, в первую очередь, «Love hurts». Но и «Феличиту» тоже.
На мгновение во взгляде его промелькнуло нечто противоположное нашему пред-концертному зубоскальству.
Сосредотачивается, – с удовлетворением отметил я про себя…
Пошли!
Надели гитары на сцене…
Всё… Дело – за Ля…
Эта мощная волынка на клавишном синтезе… Эта чертова волынка…
– Сердца любовь
Сдира-ет в кровь, –
вступил Олик, и у меня в сознании пронеслось: это наше последнее выступление…
– Огонь в груди,
И нет пути
Из этого огня –
Ты поймешь меня,
Ты меня поймешь,
Зная эту ложь –
Любовь, о-о-оу…
Любовь… –
продолжал Олик то, что я… что все мы слышали впервые…
– Каждый, кто мечтал о ней,
Сжег впустую уйму дней,
Каждый,
Сердце не смог спасти, –
замолчав… пройдя пару строк на струнах… он продолжил:
– От лживого огня,
Лживого огня…
Ты поймешь меня…
Эту ложь кляня…
Больше мы от него ничего не услышали…
У молча продолжавшего свою партию лидер-гитариста по лицу текли слезы…
Партия вскоре тоже прервалась…
Под молчание зала я увел его со сцены…
Чтоб не сорвать концерт, мы прокатили все, что смогли без Олика.
***
Я видел его еще дважды. Через месяц после нашего последнего концерта я нашел его на молодеченской танцверанде, но не на той, центральной, где я впервые его услышал, а где-то на окраине, где парочки обжимались под совершенно несовместимое с лиризмом обстановки, несшееся с эстрады Элтон-Джоновское:
Дешка Ленин дарит людям счастье,
Дешка Ленин – счастья чемпион.
Не страшны напасти и ненастья,
Если с вами рядом, рядом он.
И без того не слишком жизнерадостное «Sorry seems to be the hardest word» обрело в исполнении Олика еще больший драматизм.
…О дешка! О Ленин!
Всё живое – на колени!
С вами рядом он…
С вами рядом дешка-чемпион.
Ну да… Куда там на центральную веранду!
Дай бог, чтобы его и здесь-то никто не услышал… из этих… ушастых…
Развернувшись, я вышел за верандную ограду и поспешил к автобусной остановке: я еще успевал на ближайшую электричку и надеялся проехать Олехновичи до темноты. Хотя темнело теперь раньше…
***
В последний раз мы встретились случайно.
Кажется, это была осень 1986-го. Только что, летом, вышел альбом «Into the light» с «Lady in red».
Осень. Пора свадеб.
Свеженький, с пылу с жару, Крис де Бург – на всех танцевальных верандах.
Я уже не думал о сцене, о поисках единомышленников по рок-н-роллу. С Мэтью и Ля мы пару лет уже как не виделись. Чем занимались теперь они, я не знал.
Тем летом мне удалось влиться в небольшой коллектив шабашников. Завершая стройработу на объекте в Воложинском районе, мы захватили несколько теплых денечков раннего бабьего лета: утренние облака, паутина, грибы, добор загара под сентябрьским солнышком во время незапланированного простоя.
От нечего делать я оказался субботним вечером на поселковой веранде.
Настраивавшие аппарат музыканты были местного (в крайнем случае, районного) уровня, судя по этому самому аппарату. Одни только клавиши чего стоили! – я вспомнил: первую электронную клавиатуру отечественного производства в сельских клубах называли «ионика».
Но вышел солист (я не сразу его узнал) со своей гитарой, и убожество инструментального сопровождения отошло на задний план: глубокий чистый голос сменил полу-пародийные вступительные плато-пассажи «ионики»: