Не опоздать!

Притула Дмитрий

А вот замечательный парк и знаменитый дворец. Перед ним фабрика резиновой обуви выбрасывает ядовитые газы. Причем делает это как-то гангстерски — рано утром или поздно вечером, то есть когда не работает санэпидстанция (хотя эту станцию никто и не боится, а все же). И я написал письмо, что фабрика отравляет парк (шли имена Меншикова, Петра Третьего, Екатерины Второй), правда, рядом с фабрикой жилые дома, но я нажим сделал на архитектурные ценности.

Меня пригласил мэр города, и был со мной, ничего не скажу, очень любезен, и

он обещал, что эту галошную фабрику через несколько лет уберут, решение принято и вопрос, считайте, решен, он закрыт, и, пожалуй, больше писать не стоит — вопрос-то закрыт. Мэр прекрасно понимал, что никто ничего не уберет, и я это тоже понимал. Более того, он понимал, что я это понимаю. И налюбовавшись вдоволь друг другом, наулыбавшись и наговорив любезностей, мы расстались к взаимному удовольствию. Он на время отвязался от доверчивого придурка, я успокоил свою совесть. Временщики!

Еще раз возвращаюсь к письмам. И вот почему. Это даже удивительно, в чем только не видят читатели причины неблагополучия детей. В токсикомании виновата западная музыка, особенно «металл» (соответственно, требуют запретить ее), и новые танцы (требование запретить брейк), и западные туристы, особенно активно зашустрившие к нам в последнее время (соответственно, ограничить туристические путешествия). Виноват кто угодно, только не мы с вами.

И что не меньше удивляет — это поток писем с предложениями карательных мер. Конечно, главным образом, карать предлагают пьющих родителей. В резервации их надо! Наказывать сурово и даже стрелять. Или вешать. Многодетным матерям, у которых дети беспризорные, запретить рожать, делать соответствующие операции, то есть стерилизовать. Не давать им жилья. А у которых дети в интернатах, жилье, новое, хорошее, отбирать. Ну, что еще? Человек не имеет права быть начальником, если его ребенок «дышит». И все случаи предавать гласности, в газетах печатать, мол, ребенок такого-то начальника «дышит».

И опять резервации. Но уже для детей. Если убедились, что ребенок «дышит» или уже наркоман, его надо изолировать на долгие годы, чтоб не вовлекал в свои паскудства здоровых покуда детей.

Этого требуют и восьмидесятилетняя пенсионерка и молоденькая девушка-парикмахер.

Да, хрупкая беляночка с нежным румянцем на щеках настаивала — убивать их и убивать. И уточнила — стрелять. Я сперва думал, что это относится к алкоголикам, и переспросил. Беляночка даже возмутилась: родители, само собою, стерилизовать их и стрелять! Но она была сурова и к детям. Отлавливать их, несколько лет подержать взаперти, и если не исправились, то стрелять. А проку от них чуть, если в пятнадцать лет наркоманы, зато вреда много.

Господи, это как? Где ж это милость к падшим? Ведь у нее будут дети. Она будет сурова с ними или милосердна?

Тут на хирургию привезли девятилетнюю девочку с отморожениями. При осмотре увидели на теле девочки синяки. Это что? А это папа лупит ее за плохие отметки,

вот в последний раз наказывал ремнем с бляхой. Сегодня, ожидая наказания, она убежала из дому в чем была. А мороз был под тридцать.

Господи, да когда же мы поймем, что только милосердие может спасти мир. Только одно оно и есть показатель здоровья общества. О, как суровы мы к оступившимся, мы требуем непременной их изоляции. И как суровы мы к тем, кто мыслит хоть чуть иначе, чем мы сами. К ним-то мы, пожалуй, всего менее милосердны. Может, все беды наши оттого как раз идут, что очень уж мы немилосердны.

Да, сейчас нам прежде всего нужны милосердие и смелость. Так наберемся смелости, посмотрим на себя внимательно и признаем, что мы не так уж примерно живем. И когда поучаем своих детей, может, задумаемся, а есть ли смысл советовать им брать с нас пример. Мы-то все суетимся, будто собираемся жить век, жадно рвем и хапаем, отважно лжем и при этом призываем детей быть честными, смелыми и трудолюбивыми. Оно и понятно, не говорить же им: лги, как я, воруй, как я, бери взятки, как я, бездельничай, как я.

Может, не станем говорить, что правда заведет нас слишком далеко? Напротив того, стремиться будем узнать о себе именно всю правду. И не станем шельмовать людей, которые эту правду говорят, и не будем бояться написанного и произнесенного слова?

Здесь мы говорим о бедах наших детей. Понятно, что беды сами собой не испарятся. Но давайте для начала увидим всю картину бедствия. Ну, к примеру, сколько в стране алкоголиков? Зарегистрированных? Незарегистрированных? Пьяниц, считающих себя здоровыми людьми, но медленно превращающихся в алкоголиков? Пять миллионов? Двадцать? Сорок? Сколько? И вообще — почему из этого делают государственную тайну? Не попытка ли это загнать болезнь внутрь? Официальная цифра — шесть миллионов. Я спросил у знакомого нарколога, почему именно шесть. Он ответил — в Америке семь, у нас должно быть хоть немного меньше. Это ли не розовощекий оптимизм?

Да, во всем мире растут алкоголизм, наркомания, преступность среди несовершеннолетних. Но разве это утешение — если всем плохо, то ничего страшного, если и тебе нехорошо?

Я не знаю, что происходит с детьми в других странах. Я знаю, что с нашими детьми — беда. И мне, как всем, хотелось бы знать, сколько у нас детей неблагополучных. Нет, не живущих в интернатах (это, конечно, известно соответствующим учреждениям), а детей недоедающих, не знающих книг, родительской любви и просто человеческого участия.

Короткая фраза из письма ветерана трех войн: «А жаль! Могли ведь! Поздно!».

Никому не дано знать, поздно или нет. Но чтоб не было поздно, мы должны пройти путь очищения, возможный лишь при знании всей правды. Нет иного пути остановить упадок нравственности.

Пожалеем наших детей. Иначе мы останемся без будущего. И в этом случае нас и проклянуть-то будет некому.