Не опоздай к приливу
Шрифт:
Васек сидел рядом, моргал белесыми ресницами и смотрел, как брат уплетает. Юрке каша нравилась, и малышу было приятно, что не зря он в последний момент подцепил ножом из масленки еще один кусок масла, сунул в теплую кашу и размешал.
Он любил Юрку, непонятно за что любил, и, пожалуй, даже сильнее, чем Валерия, хотя тот был заботливей, мягче и веселей Юрки.
— Отнеси. — Юрка утер рукою губы.
— А возьмешь меня с собой? — тихонько спросил Васек и потер ногой щиколотку другой ноги.
— Куда? — спросил Юрка, доедая корку хлеба.
— В
— Нет, — сказал Юрка и, увидев, как у братишки опустились кончики губ, добавил: — Я буду очень торопиться, Вася… Да и места не будет: весь карбас придется заставить коробками…
Васек вздохнул, взял миску и, опустив голову, маленькими шажками пошел по проулку к дому. Юрка поглядел ему вслед, и внутри него что-то вздрогнуло и мелко-мелко задрожало.
Ну как ты не поймешь, малыш, что ни к чему тебе выходить в губу! Маленький ты еще, очень маленький, плавать не можешь. А вода здесь такая — и здоровенный мужик, очутившись в ней, камнем идет на дно. А карбас будет перегружен. Мало ли что…
И он сдержал слово. Когда из-за сопок вдруг вынырнул гидросамолет с двумя лодками под фюзеляжем, развернулся и стал кружить над губой, Юрка щелкнул ключом, оттолкнулся от деревянного бруса, а Васек остался стоять на причале.
Не один Юрка держал к нему путь. Только гидросамолет сел на воду, как от причала фактории отвалила моторка с пограничниками, от берега губы — почтовый карбас да еще колхозная дорка. И, когда Юрка, обливаясь потом, подгреб к самолету, в дверцу фюзеляжа уже поднимался по трапу Иван Тополь.
Бортмеханик в кожаной куртке стоял на зеленой, в строчках клепок металлической лодке-поплавке и кричал на девушек с почтового карбаса:
— Ну куда вы гребете, руль сломаете!
И вслед за тем Юрка услышал писк. Многоголосый, жалобный. Казалось, внутри самолета все кипело от этих цыплят.
— И повеселее! — крикнул пилот, совсем молодой парень. — Ветер волну разгоняет, не подняться…
В дорку и Юркин карбас быстро погрузили пищащие коробки, в почтовый карбас бросили связки газет, писем, несколько посылок; Иван Тополь проверил документы у Пашки Коврова — кузнеца из мастерских, улетавшего в отпуск; пилот махнул рукой, и вся флотилия пошла к берегу.
Волосы у Юрки стали дыбом, когда завращался винт. В фюзеляж убрали трап, закрыли дверцу, гидросамолет поплыл на своих лодках по заливу, побежал, все набирая скорость.
Носы лодок, точно лыжи, приподнимались все выше и выше, оставляя сзади волну; брызги, поднятые винтом, заискрились на солнце; вот уже только пятки лодок опираются на воду; миг — и гидросамолет с тяжелым ревом оторвался от поверхности воды и ушел за сопки…
А еще через час Юрка с Васьком шагали домой, и малыш, прижимая к груди, нес две картонные
— Не сердись, Васек, — сказал Юрка дома, — видишь, едва взяли всех — не было в карбасе места…
— Я не сержусь, — с достоинством ответил Васек, — раз ты обещал — значит, покатаешь…
Глава 13. Торпедный катер увозит Васька
Отцовский сейнер вернулся с промысла и стал под разгрузку у причала фактории. Юрка не находил места. Ему надо было рассказать обо всем, что случилось на падуне. А это оказалось так нелегко. Когда отец был вдали, Юрка прямо-таки исходил желанием скорее увидеть его, чтоб свалить с плеч эту тяжесть. Но вот Юрка увидел отца: он сбежал с мостика, улыбнулся, поблескивая стальными зубами, помял его в руках, хлопнул по спине…
Ну попробуй тут открой рот!
До вечера отец был страшно занят, только на пять минут забежал домой перекусить. А вечером, когда пили чай, когда самое время побеседовать, рассказать о Валерии было просто невозможно: во-первых, говорить такое при свидетелях нельзя, во-вторых, уж очень весело светились у отца глаза, когда он рассказывал, как они зацепили плотный косяк трески. Даже старший помощник, второй штурман и повар стояли у рыбодела — специального стола для обработки рыбы — и шкерили ее: отрубали голову, потрошили…
— Значит, план есть? — спросил дедушка Аристарх, раскалывая щипцами сахар: он привез сдавать семгу.
— Пожалуй, лишнего взяли центнеров пять, — проговорил отец, отхлебывая горячий чай.
— Ну вот видишь, а ты боялся.
— Ничего я не боялся, — рассердился отец, — только где это видано, чтоб всучивали тебе никудышный сейнер, а твой — другим… Чужими руками жар загребать — это легче, чем свои в огонь совать… До сих пор не согласен…
— Первый час уже, — сказала мать, — сколько можно спорить?
Ну когда же мог Юрка поговорить с отцом!
Уже засыпая, Юрка решил утром пойти с отцом на сейнер и по дороге обо всем рассказать. Но, как назло, проспал, и, когда проснулся, в доме не было даже Васька. На полу в лучах солнца лежала пушистая кошка и сладко позевывала.
Чайник успел простыть, пока Юрка спал. Он съел половину пирога-рыбника, кусок хлеба с колбасой, сунул в рот два куска рафинада и вышел из дому, раздумывая, где сейчас может быть отец: в конторе правления, в мастерских или на фактории…
На берегу губы сидела стайка ребят.
Малыши строили из песка крепость — с угловыми башнями, бойницами и внутренним двором.
В сторонке Васек с Костиком Сениным бросали в море железный шар-кухтыль, и небольшая волна исправно вкатывала его на берег. Песок был волнистый и очень мягкий.
«Пляж, как в Сочи, — вспомнил Юрка слова дяди Вани, — даже лучше в сто раз — там галька, а вот холодина, как на полюсе… Повысить бы температуру градусов на десять, весь бы Союз приезжал отдыхать в Якорную губу…»